Лунгин нападает на Русское
Царство,
Лунгину ненавистна вся
Русская власть,
Лунгин ненавидит России
пространства,
И глумится Лунгин над
Русскими всласть.
Лунгина Царь Иван – новый
Дракула. Брови,
Сдвинув Влад Цепеш, их на
кол сажал,
Так и Царь Иоанн проливал
реки крови
Ибо Дракуле первому он
подражал.
Вот хватают боярина иль
воеводу,
Кочергой раскаленной
впиваются в грудь
Ну а что отравили Царицу
ироды,
Это ты добрый зритель пока
позабудь.
Вот опричники ходят
голодными псами,
Жутко глаз выраженье и
страшен оскал,
И летят по России с метлой
за плечами,
Из шытов вытрясая
презренный металл.
И кагал облегчив, уничтожив
крамолу,
Суд неправый над князем
бесстрашным творя,
Был Иван пострашнее татар и
монголов,
Вурдалак, проливающий
крови моря.
Впрочем, что Вурдалак. Был
прямой Чикатилло!
Сам князьям и боярам
загривки ломал,
И тянул из шытов он звенящие
жилы
И на жилах звенящих
смычками играл.
Вот Иван на бояр выпускает
медведя,
И медведь выпускает боярам
кишки,
Это русского права аз, буки
и веди,
Про которые Никшич напишет
стишки.
Он напишет стишки,
восхваляя Ивана,
И Сванидзе на радио он
разгромит,
И за это его обзовет
графоманом,
Про Ивана писавший в
Америке шыт.
Да и я напишу этой ночью
поэму,
Про Царя Иоанна – Опричный
Иван,
Мне подбросил Лунгин
неожиданно тему,
И писать я теперь этой
ночью призван.
Ведь шыты всего мiра,
восстав на Ивана,
За погром Новгородский и
Полоцкий мстят,
Поднимают на щит Ренессанс
Леонардо,
Под Европу шытовскою рожей
косят.
Но хоругви подъяв встанет
новый отряд за Россию,
За Ивана Царя, за
опричников черную рать,
Супротив режиссеров, и
злобных пархатых витиев
Разожжем мы кострище чтоб
тех режиссеров сжигать.
Чтобы всех их карать
полетим по просторам России,
На хоругви развернутой лик
Иоанна Царя,
Ведь отмщение им обещал наш
Распятый Мессия,
Серафим предрекал в миг
отмщения крови моря.
Наше время придет. О, придет
наше Русское время!
Мы за 100 миллионов
умученных вам отомстим,
“– За Христа и Ивана!” –
на рамена поднимем мы бремя,
Бремя мщенья святого что
ране предрек Серафим.
Нам великий пророк, из
священного леса Сарова,
Там где бьют из земли
ледяные спасенья ключи,
Где Россия живет
Откровением Божьего Слова
Где свечей пред иконой в
часовне струятся лучи.
Там мы ратью святой
принесли сокровенную клятву,
Пред Святою иконой там
русские слезы лились,
Скоро время придет. Мы
начнем нашу ярую жатву,
О которой тогда мы России и
Богу клялись.
Все. Тогда трепещите! –
Ненавистники Русской России,
Мы отмстим Вам за Русь, и за
Иоанна Царя,
Наше время придет оголятся
шытовские выи,
И на лезвии остром,
сверкнет отразившись, заря.
Засвистят топоры, запылают
костры на Пожаре,
Долго мучили вы
обездоленный Русский народ,
По подвалам ЧЕКИ – вижу! –
в красном кровавом угаре, –
В черной коже чекист
кружкой кровушку русскую
пьет.
А теперь вот Лунгин, эту
магию нам продлевает,
– Мол кровавым маньяком
был батюшка-царь Иоанн!
И Державу создавшего Государя
выставляет,
Чикотиллою, нам расставляя
духовный капкан.
Только все это ложь, только
все это ложь режиссера,
Ненавидит Россию и Русское
Царство Лунгин,
Но отмщенье придет и
возмездие страшное скоро
Совершит не Предтеча, а Тот,
Кто приходит за ним…
Да, отмщенье придет. Да,
придет. О, тогда трепещите!
Поруганье не вечно. Мы вам
отомстим за Царя,
За Царя Иоанна. Ведь Сын
обещал Человечий
Что за Русскую кровь вам
отмщенье придет– шытовня!
