Русский роман XXI-го века,
Родился в трамвае в конце
декабря,
На “46-ом” я к
“Подбельского” ехал,
И как оказалось, ехал не
зря.
Год 2009 кончается скоро
Осталось немного – навеки
уйдёт,
Последние дни он обходит
дозором, –
2010 встречает народ.
И вдруг всё ушло,
растворилось, пропало
Нет ни вагона, ни стёкол во
льду,
Только метель занимается
шалая,
И я сквозь метель в белом
снеге бреду.
В буйной метели рождаются
образы,
Ветер надрывно свистит и
гудит,
Намертво скованный льдом и
морозами
Василий Блаженный
накренясь летит.
Уходит в пространство,
накренившись падает,
В метели чуть видимы
купола,
И битва над ним белых
ангелов с гадами,
Трещат перепончатых гадов
крыла
И клекот и крики, и перьями
белыми
И пухом, и жесткою гад
чешуей,
В лицо мне плюется метель
ошалелая,
И вьется поземка по камням
змеей.
Весь Кремль поседел и
кристаллами синими,
Как солью покрылися башни
Кремля,
Стены мерцают сверкающим
инеем,
Белой поземкой стелится
земля.
Так все начиналось. Вот
здесь. У Блаженного,
Храм в синем инее словно
павлин,
Вдруг мне открылась вся
“Русь Сокровенная”,
О коей мечтали Стрижев и
Щедрин.
И я потрясенный морозным
видением,
Впав как Василий в
блаженный экстаз,
В Апокалипсовом Откровении
Все Русское Царство увидел
враз.
В это мгновение, в снежном
том зареве,
Словно на праздник святых
был призван
Вдруг я увидел – сквозь
белое марево
Мерно шагает сам Царь
Иоанн.
Шуба на нем широка
соболиная,
Посох знакомый в костистой
руке,
И из под шапки глазами
орлиными,
Видит крамольников он
вдалеке.
И я потрясенный великим
видением,
Словно прилипший к
асфальту стоял,
А мимо Пергамского капища
Ленина
Царь Иоанн величаво шагал.
И вдруг обернулся и царским
тем посохом
На мавзолей Ильича указал,
И мавзолей поскакал словно
посуху,
И в снежном буране теряясь,
пропал.
С тех пор я ходил на
собрания разные,
В дом “ВООПИК” на
Покровский бульвар,
Где антисемитские речи
ужасные,
К.В.П. говорил про шытовский
“ЗОГАР”.
Я много узнал там того, что
не снилось вам,
Вот уж воистину Красная
новь! –
Как колют младенцев ножами
и шилами
В таз источая христьянскую
кровь.
Мне никогда не забыть те
годы,
И на Покровском бульваре
тот дом,
Где зарождалась Святая
Свобода,
Что ныне пылает в сердце
моем.
Да и никто из нас не
забудет:
Осипов, Демин, Болотин,
Фомин,
Лекции, книги, брошюрки
штудий,
Что предлагали Стрижев и
Щедрин.
Так зарождалось и так
разрасталось
Тайное Царство
запретнейших тем,
Шло по бульвару, в деревьях
качалось
И растворялось в метелях
совсем.
Вот оно ходит, в домах
Подкопаева,
Сколько в Москве потаенных
квартир,
Кажется кончились темные
дни его,
Кончился Царства Опричного
пир.
Но вот оно бледным
философом бродит,
В драном пальтишке стоит на
ветру,
И в подворотне поет и
юродит,
И раздувает в кострище
искру.
Вот оно в мглистой
метельной погоде,
С бледным лицом среди нищих
стоит,
У стен монастырских
молитву выводит,
И пропадает в заснеженный
скит.
И слухи ползут, есть
Царевич законный,
Будущий русский опричников
Царь,
Раз на Руси мироточат иконы
Значит готовится нам
Государь.
“– А ети, что щас, –
побегут словно крысы! –
Стоит ему по России пойти,
Ведь он наши беды и горести
слышит,
И скоро начнет он метлою
мести….”
И сколько в России в такое
вот верит,
Сколько в России вот этим
живет:
Там в дальнем лесу есть
таинственный терем,
И скоро оттуда Отмститель
придет.
Ну а пока, мы возжем наши
свечи,
В храмине жарко молитву
творя:
– Господи Боже наш – Сын
Человечий!
– Грозного дай нам Ивана
Царя!
Близится битва, и трубные
звуки,
Вдруг заколеблют основы
основ:
– Дай нам Царя, разреши
наши муки!
– Сколько терпеть нам еще
от шытов!
Близится время, Священное
время
Скоро явится нам Батюшка –
Царь,
Уж зазвенело у терема
стремя
Сел на коня Иоанн
Государь…
