– III –

ЦАРЬ ИОАНН ВАСИЛЬЕВИЧ ГРОЗНЫЙ

 

Царь был очень сильным и действительно Грозным. Но глаза его, и через них душа, – были удивительно светлыми и благостными. Держа в руках меч и свой знаменитый посох, он, смотря прямо на нас, как бы призывал остановить крамолу. Будто бы начинался праведный Христианский суд… Но не только к нам обращались его глаза. Одновременно он как бы обращался к своим врагам: “Придите к нам и покайтесь, – и мы упокоим вас! Мы лишим вас тревоги и безпокойства, и спасем вашу душу для упокоения вечного… Мы вас, конечно, казним, и смерть ваша будет лютой, ибо страдания при жизни, страдания принятые от карающей Царской десницы есть очищение и искупление. Перед смертью вас исповедует священник и вы, прощённые, с отпущенными грехами, пойдёте прямо на Небеса, где вашу прощенную и умиротворенную душу встретят уже не палачи с топорами, и не черти с крючьями, но ангелы ликующие и поющие: “Али-луй-ия, Али-луй-ия, Али-луй-ия!” – Да, глаза у Царя были удивительные. Он смотрел нам прямо в душу как бы говоря:

– Дерзайте, воины Христовы! Боритесь за мое Честное Имя, и я вместе с сонмищем Русских Святых приду к вам на помощь и поддержу!

И мы молча стояли пред его светлые очи, умиротворённые и потрясённые. Стояли здесь в узкой студенческой комнатке художественного Дома творчества, недалеко от станции железной дороги с символическим названием “Челюскинская”. Да и правда, ведь и мы в этой комнате, в этой чёрной Русской ночи дрейфовали на льдине, среди океана злобы и непонимания, и вокруг нас в чёрной воде, среди закипающих белых волн, по их пене носились полу-прозрачные чудовища, и из волн выглядывали какие-то странные лица, очень похожие на те физиогномии, которые смотрят на нас с полотен западно-европейских художников, когда они изображают чертей, дьявола, что-то среднее между козлиной мордой и дьявольской харей, причем с улыбочкой на тонких, злобно искривленных губах, глумливой и издевательской… Вот вынырнул Заведующий Кафедрой Сектоведения одного очень известного Богословского Института профессор Александр Феофилович Воркин, причем глаза его, смотрящие сквозь маслянистую толщу воды горели каким-то неземным подводным свечением, и из них даже сыпались красные и зеленые искры, так что невольно пришло в голову, что перед нами материализация известной строки из стихотворения “Пророк”:

И гад морских подводный ход.

– Секты! Секты! Правые секты! – что есть силы орал этот морской гад; – Это они,

они

Прославляют

Царя

кровопийцу,

Темным сознанием

стремясь

затопить

всю Россию,

Кто был Иван? – изувер и убийца, вестимо,

Сына убил! Сексуальный маньяк, многоженец.

Днем истощал себя службой, постом и молитвой,

Ночью же шел в подземелье Скурата Малюты,

Где истязал и пытал самолично в застенках несчастных,

Жилы тянул, слушал крики и страшные, жуткие вопли…

Создал Опришнину – черный и дьявольский орден,

Те понеслись по просторам Московского Царства,

Все на пути предавая мечам и пожарам

И застонала, заплакала Русская Церковь.

С плеч полетели честные главы архиреев…

Лучшие люди, древнейшие Русские роды

Аристократия, коей бы надо гордиться

Вдруг вся в измене была обвиненна злодеем

И захрустели в колесах со звоном их белые кости,

И заплясала в застенках кровавая страшная баня…

Запричитали, завыли боярские дочки и жены…

Так было ТОЧНО! Так пишут историки дружно:

Иоффе, Покровский, Радзинский,

Так Репин в картине безсмертной,

Нам показал содроганье души супостата,

Сыноубийцу, который достоин Геенны!

Канонизировать требуют темные люди…

…Да, и так далее, что-то еще кричал, точнее выкрикивал стоя на высокой кафедре богослов и сектовед Воркин. Потом всплыла какя-то полу-бабья, полу-азийская физиономия, и размахивая широкими рукавами рясы, заверещала:

– Они все выжили из ума! Они все выжили из ума! Отец Николай перед смертью несомненно выжил из ума, впал в детство, начал нести околесицу на непонятном языке. Тарабарщина какая-то! Тарабарщина вперемешку с пророчествами! – и рукой всё махал, мол, не безпокойтесь. Скоро прославят и Царя Иоанна Грозного, и Распутина!.. – Как можно! Мы должны заявить во всеуслышание, – мы категорически против таких пророчеств! Ка-те-го-ри-чес-ки! Вокруг таких юродивых всегда собираются полу-безумные секты. Так было с Серафимом Саровским, так было с Иоанном Кронштадским, Мотовиловы там всякие, Нилусы, так было с о. Иеронимом в Санасарском монастыре, также было с выжившим из ума отцом Николаем Гурьяновым. Подождите! В ближайшее время такая секта соберётся и вокруг отца Кирилла Павлова!

– Соберётся, соберётся, – согласно закивали головами подводные гады.

– А как же, ведь отец Кирилл радостно плачет, когда ему говорят, что кто-то, например Распутин, – не был злодеем, а был добрым человеком, потому что одним из признаков старческого маразма является именно это качество, когда в людях хотят видеть добро, а не зло, которым они насквозь пропитаны. Распутин! Разве мы не читали воспоминаний Феликса Юсупова?!

– Читали, читали, – дружно закивали гады с соседних волн, – все читали, и воспоминания дочери Распутина Матрены читали, – воскликнул один знаменитый, всем известный священник. – Дочь не будет врать, она пишет, что её отец в момент исцеления становился мертвенно бледным – как смерть! Какой силой надо исцелять, чтобы становиться мёртвым, с закатившимися под лоб глазами?”

– Вельзевуловой, Вельзевуловой! – закричал Воркин и весь остальной Всемiрный Морской Богословский Собор радостно и быстро закивал головами.

+ + +