IX

“ПОШЛИ НАМ ГОСПОДИ ТЕРПЕНЬЕ...”

В доме царил невероятный хаос. Начиная от комнат нижнего полуподвального этажа, где при Янкеле Юровском жил внутренний караул из 10 человек, приведенных им с собой из Чрезвычайки, до угловой комнаты верхнего этажа, служившей спальней бывшему Государю Императору, Государыне Императрице и Наследнику Цесаревичу, почти во всех комнатах были разбросаны по полу, на столах, диванах, за шкафами и ящиками различные цельные, разломанные, помятые и скомканные вещи и вещицы, принадлежащие Августейшей Семье и содержавшимся с Ними в доме придворным людям. Больше всего валялось их в комнате комиссара Янкеля Юровского, первой, налево, из передней. Валялись порванные, смятые и обгорелые записки, обрывки писем, фотографий, картинок; валялись книжки, молитвенники, Евангелья; валялись образа, образки, крестики, четки, обрывки цепочек и ленточек, на которых они подвешивались, а икона Федоровской Божьей Матери, икона, с которой Государыня Императрица никогда, ни при каких обстоятельствах путешествия не расставалась, валялась в помойке, во дворе, со срезанным с нее, ее украшавшим, очень ценным венчиком из крупных бриллиантов.

В спальне бывшего Государя Императора и Государыни Императрицы валялись на полу “Молитвослов” — юношеского возраста не покидавшийся Императором, с тисненным на обложке сложным вензелем из двух монограмм: “Н.А.” и “А.Ф.” и датой на оборотной стороне книжечки — “6-го мая, 1883 г.”; вблизи “Молитвослова” брошена разломанная двойная рамка, где у Государя были всегда портреты Государыни — невестой и Наследника Цесаревича, а от самих портретов валялись лишь порванные, совершенно обгоревшие кусочки.

Неподалеку лежали неразлучные спутницы Государыни Императрицы книги “Лествица”, “О терпении скорби” и “Библия”, все с инициалами “А.Ф.” и датами “1906 год” и с повседневными пометками в текстах и на полях, сделанными рукой Ее Величества; тут же валялись и остатки Ее любимых четок; тут же и необходимая для Наследника Цесаревича, болевшего с апреля месяца, машинка для электризации и Его лекарства. Его игрушки. Его доска, которую клали Ему на постель для игры на ней и занятий. И флаконы с одеколоном и туалетной водой, туалетные стаканчики, мыльницы, скляночки и коробочки от разных лекарств и масса пепла от обгорелых чулок, подвязок, материй, бумаги, карточек, шкатулочек, коробочек от различных рукоделий, иконок и образков.

Этого пепла и обгорелых вещиц домашнего обихода и туалетного характера было ещё больше в следующей комнате, служившей спальней для Великих Княжен. Сразу получалось впечатление, что все служившее раньше для туалета, что составляло одежду, белье, работу, рукоделие, развлечение, что хранилось дорогой памятью о высших близких людях и друзьях — все было собрано в беспорядке, в спехе, скомкано, сломано, порвано и сожжено в двух печах, находившихся в этой комнате. Срезанные же во время болезни волосы Великих Княжен валялись перепутанные в мусоре, в передней, близ комнаты Янкеля Юровского, а некоторые порванные письма к Ним, фотографии и карточки, Им принадлежавшие, оказались засунутыми за шкаф в одной из комнат нижнего этажа, где жили палачи внутренней охраны.

В буфетной комнате за окном, выходившим в садик, неподалеку от крана, на столе и под ним валялось много грязного столового белья, и на некоторых полотенцах и салфетках виднелись большие, густые кровавые пятна. А наружная сторона дома, если выглянуть из окна в садик, сверху донизу была обрызгана тоже кровяными пятнами: видно кто-то мыл под краном окровавленные руки и отряс их за окно, а другой — просто взял и, не мывши, отер свои руки о столовое белье.

В каретнике во дворе дома Ипатьева оказалось несколько кухонных железных ящиков и два-три разломанных попроще сундучка, перевезенных комиссаром Хохряковым из Тобольска вместе с Царскими Детьми. Сундуков, чемоданов и ящиков собственно Царской Семьи — не было. На земле валялись разбросанными, перепутанными, побитыми кое-какие остатки кухонной посуды, посуды столовой, чайной, громоздкие баки, кубы, лоханки.

Совершенно отдельно стоял раскрытый тяжелый ящик — сундук с частью книг, принадлежавший Августйшим Детям; в ящике рылись, большую часть книг разбросали тут же вокруг него. Книги исключительно русские, английские и французские, ни одной на немецком языке. Книги определенного выбора: сочинения для религиозного, нравственного воспитания и произведения лучших русских классиков. Книги определенных владельцев, в них собственноручные. Их Высочеств пометки, закладки домашней работы, засушенные цветы и листочки. Из одной английской книжки Великой Княжны Ольги Николаевны высунулись два листочка почтовой бумажки, на которых рукой Ее Величества записаны стихотворения, сочиненные в Тобольске или Государыней Императрицей, или графиней Анастасией Васильевной Гендриковой. На одном листке:

ПЕРЕД ИКОНОЙ БОГОМАТЕРИ

Царица неба и земли,
Скорбящих утешение,
Молитве грешников внемли.
В Тебе надежда и спасение.

Погрязли мы во зле страстей,
Блуждаем в тьме порока...
Но... наша Родина... О, к ней
Склони всевидящее око.

Святая Русь, Твой светлый дом
Почти что погибает.
К Тебе, Заступница, зовем —
Иной никто из нас не знает.

О, не оставь своих детей,
Скорбящих упованье,
Не отврати своих очей
От нашей скорби и страдания.

На другом листке:

МОЛИТВА

Пошли Нам, Господи, терпенья
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гонение
И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волнения,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбления,
Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог Всесильный,
Благослови молитвой нас
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.

И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов —
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.

В нижнем этаже дома Ипатьева, в самом отдаленном и глухом его углу, есть полуподвальная комната, с одним заделанным решеткой окном.

В отличие от всех прочих комнат дома здесь не было ни мусору, ни разбросанных вещей и вещиц, не было даже пылинок: видно было, что комнату недавно мыли, и мыли даже обои. Но всё же на полу, особенно вдоль карнизов, ясно виднелись следы бывшей здесь крови, а на обоях сохранились многочисленные мелкие брызги крови. В стенах и в полу, в косяке двери и верхних карнизах — много пулевых пробоин, с застрявшими в некоторых из них пулями. В правом углу комнаты заметны были царапины — следы какого-то плоского, узкого оружия.

Крови, видимо, было много, очень много, ее вымывали, затирали опилками, глиной, песком, но она, растекаясь, омочила и карниз в низу левой стены, и карниз стены, находившейся прямо против входной двери. В этой же стене было особенно много пулевых пробоин.

Михаил ДИТЕРИХС,

(Из книги “Убийство Царской семьи и членов Дома Романовых”)

 

ДЕТОУБИЙЦЫ

От убиенного Благоверного царевича Дмитрия, сквозь горчайшие ребячьи слезинки к Алеше Романову и тысячам других... Всякий убийца бежит от правды, тем более убивший ребенка. Соумышленники с особенной тщательностью затушевывают детоубийство, запутывают и уводят в сторону внимание поколений. Так многие, говоря об убийствах 1918 года, концентрируют внимание на “цареубийстве”, на криминальных подробностях, занимаются гробокопательством, ища и находя жалкие, спорные останки. А ведь было совершено также нечеловечески гнусное преступление – убийство больного мальчика, убийство его сестер, других Романовых – Великих князей и княгинь, доктора Боткина, приближенных... Так, начиная с вершины национальной иерархии, разворачивался во всю свою мрачную ширь неслыханный в истории человечества геноцид великого народа. В адские жернова геноцида попал и Павлик Морозов, которого соблазнили донести на отца.

Но вернемся в Екатеринбург. Семью Романовых и их приближенных расстреляли по решению Уральского Совета, правопреемницей которого являлась коммунистическая администрация г. Свердловска. Руководил ею долгое время нынешний Президент Б. Н. Ельцин. Не так давно Президент побывал в Англии, беседовал с королевой, которая, как известно, родственница убитых Романовых. О чем?

В июле 1993 года исполняется 75 лет со дня злодейства.

В ноябре 1991 года был опубликован принятый Верховным Советом России и подписанный Президентом Закон о реабилитации жертв политических репрессий. К 1993 году реабилитировано более миллиона человек. Может быть, есть среди них кто-то из Романовых? Навряд ли...

Огромное число статей, теле- и радиопередач было посвящено в последние годы бывшему императору Николаю II, мученической смерти его и всей Августейшей семьи. Высказано множество мнений. Нет только одного – чёткой и честной юридической, государственной, всенародной оценки содеянного. Не реабилитированы безвинно убитые, не названы (официально!) виновные – убийцы и детоубийцы. Эта юридическая оценка совершенно необходима хотя бы для того, чтобы изъять с площадей памятники убийцам, убрать их имена из названий улиц, станций метро, областей (Войковская, Свердловская...). Упомянутый выше Закон о реабилитации может и должен быть применён при рассмотрении убийства Романовых. Настаивать на этом должны и английская королева, как родственница, и мы с вами, читатели, поскольку в нашей стране орудовали детоубийцы.

Статья 1 Закона гласит: “Политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы... по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшиеся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами”.

Принуждение “в виде лишения жизни”, которому подвергли “в административном порядке” узников Ипатьевского дома, вполне отвечает содержанию процитированной статьи.

Согласно статье 2, Закон “...распространяется на всех советских граждан, иностранных граждан, а также лиц без гражданства, подвергшихся политическим репрессиям на территории РСФСР с 25 октября (7 ноября) 1917 года”.

Этой же статьей “пострадавшими от политических репрессий” признаются дети, находившиеся вместе с родителями, – тем более очевидно, расстрелянные вместе с родителями, хотя последнего варианта статья не называет (видимо, не считая такое возможным). Безусловно и эта статья полностью применима к случаю расстрела царской семьи.

Оставим здесь в стороне вопрос о церковной канонизации царских мучеников, о причислении их к лику святых. Это дело соборного сознания и соборного голоса Церкви. Но потребуем юридической оценки репрессий 1918 года, реабилитации всех членов императорской фамилии.

Пришло время официально, поименно назвать убийц и их хозяев.

Михаил ПОСПЕЛОВ

“СВЕТОЧ” N 16 (“Встреча”, II1, 1993 г.)

 

НЕ ВО ТЬМУ, К СВЕТУ...

…

Ещё одним кирпичиком в новой идеологической стене являлся новый обряд похорон — кремация. Антихристианский по сущности, но “революционный” по содержанию.

До 1917 года русская церковь не одобряла обряд трупосожжения. Новая власть разрушила все старые моральные догмы. В том числе и в отношении этого вида похорон. Лично В.И. Лениным в 1919-м был подписан декрет о допустимости сжигания покойников. В прессе тогда даже появились статьи, где лидерам революции предлагалось подать пример в новом деле и завещать сжечь свои трупы...

Не заподозренный в особых симпатиях к советской власти К.И. Чуковский так описывает в своих дневниках 1921 года посещение крематория в Петрограде: “Ни религия, ни поэзия, ни даже простая учтивость не скрашивает места сожжения. Революция отняла прежние обряды и декорумы и не дала своих. Все в шапках, курят, говорят о трупах, как о псах... В самом деле: что за церемонии! Кому какое дело, как зовут ту ненужную падаль, которую сейчас сунут в лечь”.

Дозволение кремировать усопших оскорбляло чувства многих православных верующих.

Первый московский крематорий был перестроен из Серафимо-Саровского храма нового кладбища Донского монастыря и открыт в 1927 году. В связи с этим событием большевистская печать восторгалась: “Донской монастырь теперь является пионером по части кремации в СССР, ... лишь у нас кремация так дешева, что доступна всем..., “крематорий — кафедра безбожия”.

Первый московский крематорий на новом

кладбище Донского монастыря. Переделан в 1927 году

из церкви Серафима Саровского и Анны Кашинской

 

Апофеозом насаждения нового идеологического духа стала Красная площадь, отчасти превращенная большевистской верхушкой в кладбище. Начало ему положили две братские могилы нескольких сот убитых во время октябрьских боев 1917-го в Москве.

“Безбожники хоронили своих мертвых у святилищ верующих... Свежие могилы кровно связывали новую власть и с Кремлем — резиденцией великих князей, царей и патриархов, и с Красной площадью — соборным местом, куда многие века во время церковных праздников приходили к народу из Успенского собора крестные ходы священства и властей”.

Мавзолей Ленина с набальзамированным, подобно египетской мумии, телом вождя, возведенный по “просьбам трудящихся”, стал главной святыней и центром страны.

Главная могила государства у кремлевской стены сделалась символом новой веры в безбожном государстве. Вечным памятником тоталитарного режима стоит этот мемориал в сердце столицы, как “колыбель свободы всего человечества”. Смерть, выдающая себя за жизнь...

…

Владимир ПИРОГОВ, архитектор
“СВЕТОЧ” N 16 (“Встреча”, II1, 1993 г.)

 

“новая вера” безбожного “государства”