СКВОЗЬ УЖАСЫ ЧЕЧЕНСКОГО ПЛЕНА

В патриотической прессе уже писалось о подвиге 19-летнего русского солдата Евгения Родионова, в 1996 году оказавшегося в чеченском плену и в момент самых изощрённых пыток не предавшего Отечества и Веры, не снявшего с себя нательного креста. Государство наградило Евгения Орденом Мужества. Сейчас на его могиле, благодаря пожертвованиям, установлен двухметровый крест, горит лампадка, – и сюда идут, и идут люди. Приезжают, специально, из самых удалённых уголков России, из других стран, поклониться “моему никому не известному, тихому сыну”. Мать, Любовь Васильевна Родионова говорит, что это отношение людей “перевернуло всё моё сознание в жизни...” А однажды на могилу сына в Курилово (под Подольском) приехал один из ветеранов Великой Отечественной войны. Он снял с себя фронтовую награду – медаль “За отвагу” – и положил её на могильный камень…

Биография Евгения Родионова, записанная со слов матери, опубликована в вышедшей в 2002 году первой книге, посвященной солдату, – “Новый мученик за Христа воин Евгений” /Москва, “Хронос-Пресс”/. Это, точнее, пока небольшая брошюра, составленная настоятелем храма Святителя Николая в Пыжах, протоиереем Александром Шаргуновым. Всё же о жизни Евгения – его сокровенных мыслях, чувствах, переживаниях, о том, что ему довелось пережить за три с лишним месяца плена у чеченских бандитов, нам известно ещё очень немного. Многое здесь покрыто завесой тайны.

О подвиге Евгения Родионова на страницах издания размышляют священник Александр Шаргунов и настоятель храма Спаса Нерукотворного подмосковного села Прохорово о.Владимир Переслегин. Любовь Васильевна делится своими воспоминаниями – тем, как она воспитывала своего сына, чем он интересовался и к чему стремился в жизни, как работал и учился, как относился к службе в армии и как добровольно ушел служить… И потом, уже страшные воспоминания, – о пришедшем домой известии о якобы “дезертирстве”, о пройденных затем кругах ада. О том, что довелось пережить во враждебной и заминированной Чечне, чтобы найти сына. Тело сына…

18-летнего Евгения Родионова, вместе с ещё тремя солдатами, взяли в плен в ночь с 13 на 14 февраля недалеко от селения Галашки. Ребята, всего за месяц до того прибывшие в расположение части из Калининградской области, несли караульную службу на чечено-ингушской границе. Открытый КРП (контрольно-регистрационный пункт) находился метрах в двухстах от заставы. Маленькая будка – без связи и света, без какой-либо огневой поддержки – на единственной в горах “дороге жизни”, по которой перевозились оружие, боеприпасы, пленные, наркотики… Из подъехавшей машины “скорой помощи”, которую пограничники остановили для проверки, внезапно выскочили “санитары” в камуфляже – более десятка вооружённых до зубов чеченцев. Этим головорезам не составило особого труда справиться с еще необстрелянными юнцами. Хотя, вспоминает, Любовь Васильевна, “даже спустя две недели после этого происшествия снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы – что не как цыплят их покидали в машину…”. Мать считает, что ребята пострадали во многом из-за халатности офицеров.

А затем начался плен. “Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен – это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен – это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете…”, – говорит Любовь Родионова.

“Мама, от судьбы еще никто никогда не ушел. Я могу выйти на дорогу, и меня задавит машина. Тебе что, от этого будет легче? А плен… плен – это уже как повезёт…” – говорил сын перед прощанием матери.

А она, как только узнала, десять месяцев искала Женю по всей Чечне. “Мне пришлось пройти все муки, все круги ада, какие только есть на земле, какие только мог придумать человек. Видно, Господь меня водил по тем дорогам, где я ходила и не подорвалась, хотя мин там было больше, чем камней. Видно, Он меня защищал от бомбежек, не дал мне возможности погибнуть, посчитал, что мой долг, долг матери – найти сына, похоронить его в родной земле; похоронить так, как хоронили наши деды и прадеды, по христианскому обычаю, с преданием земле. Это я только сейчас всё поняла, а тогда, когда ходила по военным дорогам, я только молча молилась Господу…”

Чеченские головорезы убили Евгения Родионова 23 мая 1996 года – в праздник Вознесения Господня, в чеченском селении Бамут. В день смерти у Евгения был День рождения – ему как раз исполнилось 19 лет. Мать немного не успела – тогда она была в каких-то семи километрах от места казни. И российскими войсками Бамут был взят – на следующий день.

О смерти сына мать смогла узнать лишь в сентябре. Чтобы найти тело Евгения и потом вывезти его, вместе с другими погибшими товарищами, на родину, – ей пришлось заложить собственную квартиру. Множество фотографий сына раздавала Любовь Васильевна чеченским посредникам, надеясь узнать хоть что-то. За бешеные деньги один из чеченцев согласился указать место захоронения.

“Когда я приехала в конце февраля, рядовой солдат, живой, стоил 10 миллионов. В августе рядовой солдат, живой, стоил 50 миллионов, когда они уже были в роли победителя. У Мелиховой за ее сына просили 250 миллионов, потому что он офицер. Была уже ночь, когда я с саперами украдкой при свете фар раскапывала яму, в которую бросили тела четверых ребят. Я стояла и только молилась, чтобы среди них не было Жени. Я не могла, не хотела верить, что его убили. Доставали останки – одного, потом другого. Я уже узнала его сапоги, стоптанные так, как снашивал только он, но все говорила: “Я не поверю, если не найдете жениного крестика”. И когда кто-то крикнул: “Крестик, крестик!”, – я потеряла сознание.”

…Убийцей Евгения Родионова оказался Руслан Хайхороев. В конце концов он сам в этом признался – это признание буквально выпытала у него мать, в присутствии иностранного представителя ОБСЕ Ленарта: “У твоего сына был выбор, чтобы остаться в живых, – сказал Хайхороев. – Он мог бы веру сменить, но он не захотел с себя креста снимать. Бежать пытался…” (Хайхороев вместе со своими телохранителями был убит во внутричеченской бандитской разборке 23 августа 1999 года – ровно через три года и три месяца после гибели Евгения Родионова.)

По возвращении Любови Васильевны домой, на 5-й день после похорон, скончался отец Евгения, не отходивший от могилы сына, – у него не выдержало сердце. А сам Евгений в ту же ночь, после панихиды, приснился матери. По её словам, уже “радостный и сияющий”.

И.о. председателя отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами протоиерей Дмитрий Смирнов говорит, что “вопрос о канонизации рядового Евгения Родионова будет решён положительно – это вопрос времени”. Запрос об этом в Синодальную комиссию по канонизации уже сделан, правда, требуются еще дополнительные сведения о судьбе мужественного пограничника. По словам отца Дмитрия, как только они будут получены, канонизация состоится.

Сейчас же у входа в школу, где учился Евгений, установлена мемориальная доска героя-пограничника. Вышел документальный фильм, посвященный ему. Нательный крестик Евгения Родионова передан матерью в храм святителя Николая в Пыжах и хранится в Алтаре. А на кресте, установленном над могилой, – надпись: “Здесь лежит русский солдат Евгений Родионов, защищавший Отечество и не отрекшийся от Христа, казнённый под Бамутом 23 мая 1996 года”.

Сюда идут, и идут люди.

“Мы знаем, что это были долгие, страшные страдания, которые можно сравнить, наверное, только со страданиями великомучеников, бывшими в самые древние времена, когда их расчленяли, обезглавливали, подвергали самым изощрённым пыткам, но они свидетельствовали перед миром, что и душа, и тело причастны Кресту Христову, победе Божией, Воскресению Его” (о.Александр Шаргунов, из проповеди на панихиде в день памяти Евгения Родионова).

Сергей Стефанов, Pravda.ru

08 января 2003