III

ОБВИНЕНИЕ ОБВИНИТЕЛЕЙ

из выступления Слободана Милошевича в “Гаагском трибунале”

15–18.02.2002

Что же касается меня, то моё преимущество состоит в том, что могу посмотреть в глаза любому. Я защищал свою страну честно и с достоинством. И могу сказать, что Армия Югославии, югославская полиция также защищали свою страну честно и с достоинством.

Для меня лично дело чести, что свою страну я защищал от агрессии НАТО честным и рыцарским способом. И для меня дело чести, что за всё время агрессии американцы и НАТО не могли ни шагу сделать по югославской территории и потерпели фиаско. Но они пришли после войны, и превратились в оккупационные войска, которые в сотрудничестве со своими союзниками, албанскими уголовниками, продолжили уничтожение сербов в Косово и Метохии. И Гитлер должен был сначала оккупировать Югославию, чтобы потом двинуться на Россию, и тогда албанские балисты [Албанцы, принадлежавшие профашистской организации “Бали комбатар”, – ред.] были его союзниками. Но мы вернулись и вернёмся вновь, и пусть поэтому работодатели не надеются, что им удастся этот фарс, он только увеличит позор преступления.

Великая Албания существовала не только как идея, но и как её реализация, как творение нацизма и фашизма во время Второй мiровой войны, которая превратилась в вампира за эти годы с теми же или немного изменёнными носителями и с изменённым содержанием. Если бы вы знали историю Балкан за последних два века, вы бы не впали в такую ошибку. Поэтому и говорю, что у вас самая слабая позиция.

Австрийский дипломат Беньямин Калай говорил, что место Оттоманский империи на Балканах должна занять Австро-Венгрия, а чтобы это осуществить, она должна достичь доминации в районах Дуная и на Адриатике, от Дуная до Адриатики. Она это будет в состоянии сделать, только если выработает два ключевых элемента своей стратегии: первый — это создание системы небольших и враждебно настроенных по отношению друг к другу государств, лишённых возможности противостоять Австрии, а второй — это сокращение всеми средствами сферы русского влияния в Юго-Восточной Европе.

Эта концепция создания малых государств — она фигурирует и сейчас. Эта концепция создания малых государств на европейском юго-востоке должна была послужить созданию и сохранению “балканского равновесия”, как они говорили. Чтобы пресечь русскую экспансию и создать предпосылки для политического и экономического прорыва Австрии к Босфору, Дарданеллам и Царьграду.

Фундамент мифа о Великой Сербии и сербской опасности в Юго-Восточной Европе в целом заложила австро-венгерская политическая пропаганда. Более поздние интерпретации в период между двумя мiровыми войнами, во время войны Гитлера и Муссолини, а также в течение всего двадцатого века почти полностью исходят из этих политических взглядов. Эта политика служила позднее основой для геноцида сербов и в ходе Первой мiровой войны, и во время Второй мiровой войны, и сегодня.

Вот в чём объяснение. Почему тогда всё, что сербское, объявляется великосербским? Почему во время и Первой, и Второй мiровых войн был совершён геноцид над сербами, но почему и сейчас? Зачем нацисты создали Великую Албанию? Почему сейчас добиваются разработки такой же концепции? Босния, Хорватия, Воеводина, Косово, Великая Албания? А вот и доказательство, что то, что здесь пытаются учинить с той стороны этого нелегального суда, представляет собой лишь орудие осуществления той политики, которая имеет долгую историю преступления против Сербии и Сербского народа.

Одним из стратегических замыслов в деле установления глобального контроля и порабощения государств по всему миру является разжигание столкновений между славянскими и мусульманскими народами в надежде, что они поубивают друг друга или до такой степени ослабят, чтобы над ними был установлен контроль. Косово и Чечня, несомненно, являются в этом отношении звеньями одной цепи примеров. Да — и у славянских и мусульманских народов есть тенденция к дополнительному ослаблению друг друга во взаимных войнах или во взаимных конфликтах. Югославские народы с начала последнего десятилетия XX века, к сожалению, были полигоном и жертвами этой стратегии. В процессе достижения господства — экономического, социального, политического, культурного, психологического — на пространстве Восточной Европы западные правительства как носители этого процесса достижения господства избрали метод национальных конфликтов с целью, чтобы эти конфликты разрушили прежнюю Югославию.

Тут национальная напряжённость не была достаточна для распада страны. Она должна была перерасти в национальную войну, чтобы страна распалась. Война, следовательно, началась так, что в рамках прежней Югославии стимулировались национализм, затем межнациональная ненависть и межнациональные столкновения до такой степени, что они перерастали в войну. Гражданская война в Хорватии между сербами и хорватами, а также война в Боснии и Герцеговине между сербами, хорватами и мусульманами являются следствием разжигания межнациональной ненависти, осуществлявшегося из-за пределов Югославии.

В эту межнациональную ненависть делались материальные, финансовые, информационные, персональные, психологические инвестиции. Разумеется, есть и такие, кто и сегодня не сознаёт, что война на пространстве прежней Югославии является результатом воли и интересов других, великих западных держав. Эти правительства направляли своих эмиссаров на переговоры в республики прежней Югославии до того, как окончательно разрушили страну. Большинство этих эмиссаров и не имело целью прекращение столкновений и установление мира между поссорившимися народами. Практически они поддерживали ту политику и проводников той политики, которая отвечала их интересам и была направлена на раскол страны, раздел, сепаратизм, насилие, её порабощение, новый колониализм.

Теперь я прочитаю вам лишь несколько цитат выдающихся мировых интеллектуалов, имена которых знает всякий образованный человек на планете.

Эдмон Пари, Франция, 1961 год: “Изучением общего преступного списка подсчитано, что фашистское хорватское правительство в 1941-1945 гг. Павелича-Артуковича сумело истребить приблизительно 750 000 православных сербов, депортировать или изгнать 300 000.

Чарльз Краутхамер, Америка, август 1995 год: .. “На этой неделе, в ходе “блицкрига”, который продолжался всего четыре дня, хорватская армия этнически очистила Краину от 150 000 сербов и заставила их для спасения жизни бежать в Боснию и Сербию. Почему нет обеспокоенности из-за падения Краины, области, в которой сербы поселились 500 лет назад, гораздо раньше, чем мы поселились в Северной Америке? Да, точно, что они создали мятежное государство в Хорватии. Сербы не хотели жить под властью людей, которые не столь давно убивали их родителей.

Хорватское государство, против которого они поднялись, со времени своего основания в 1991 году заимствовало почти в неизменном виде символы — герб, валюту и другие знаки пресловутого нацистского, марионеточного государства периода Второй мiровой войны, геноцидного государства с концентрационными лагерями и чудовищными масштабами этнических чисток и убийств сотен тысяч сербов”.

Продолжаю цитату: “ Кстати нынешняя Босния была частью этого нацистского государства, что объясняет, почему боснийские сербы также требовали независимости. Сербы из Краины имеют все основания бояться вновь попасть под хорватскую власть”.

Вот что говорит Карло Фалъкони, Италия: “Усташи, несомненно, превзошли даже немцев в своем антиправославном расизме. Только в Хорватии имело место истребление полумиллиона человек больше из-за их веры, чем из-за их расы. Только в Хорватии людей насильно крестили из православной в католическую веру. В истории не существует прецедента такой степени насилия, как применённое в этих операциях. Всё это, действительно, не идёт на пользу молчанию папы Пия XII”.

Вот что пишет Райко Долечек, Чехия, 1993 год: “Но всё же вершиной концентрационных лагерей усташеской Хорватии был комплекс лагерей в районе Ясеновца. Во время войны здесь было перебито, как обычно указывается, около 700 тысяч человек. В большинстве случаев их резали, разбивали головы особыми саблями [т.е. совершали ритуальные жертвоприношения. – ред.] и расстреливали. Существует обширная подборка текстов немецких, итальянских солдат и офицеров, которые описывают названные здесь страшные деяния, в отношении которых они и сами ужасались. Но всё же и их властители делали возможным это сумасшедшее убийство. Только с апреля 1941 года до августа 1942 года, по итальянским данным, было убито 356000 православных”.

Жак Мелино, Франция, 1993 год: “Согласно данным, которые приводит Эдмон Пари, около 200 тысяч человек было убито в Ясеновце в 1941 и 1942 годах. Только в 1942 году в Ясеновце было 24 тысячи детей, из которых 12 000 было убито. Это остаётся в коллективной памяти сербов”.

Слова Ваниты Синг: “В Хорватии конфликт, который бушует с такой степенью жестокости и чудовищности, которая не является в Европе новостью, но о которой Европа думала, что преодолела её. А что с жертвами и преступлениями? Ясеновац требует ответа на вопрос, действительно ли фашизм мёртв?”

А вот что говорит Луи Дельмас, Франция, 1994. год: “На самом деле ни в Хорватии, ни в Боснии не было сербской агрессии не было внешнего нападения. Не было нападения внешнего захватчика, а было внутреннее восстание сербов Хорватии и Боснии, что привело к образованию республик в Крайне и Пале. Разве трудно понять, что память о геноциде не исчезает между двумя поколениями. Жертвы носят её в крови. К расправе, совершённой хорватами в ходе Второй мiровой войны, добавить историю четырёхвекового угнетения во время османской оккупации, можно ли удивляться жёсткости их реакции на отделение республики, которая берёт своим символом шахматное поле Анте Павелича [Красные и белые квадраты на гербе Хорватии. – ред.], утверждает валютой павеличевскую куну, даёт своим улицам имя Мило Будака одного из самых больших злодеев в деле истребления сербов, и президент Туджман, который не скрывает своих антисербских чувств в своих книгах”.

Вот что пишет Петер Хандке, 1996 год: “Как забыть фразу из на-полненной ненавистью передовицы “Франкфуртер альгемайне цайтунг” о том, что сейчас происходит в Восточной Славонии, когда сербы в Хорватии, до сих пор бывшие югославскими гражданами, равноправными со своими хорватскими земляками, теперь, по Конституции нового государства Хорватии, сотворённой без их участия, становятся второстепенной народностью, то есть не будучи спрошенными, присоединяются к хорватскому государству, причём не только попадают под хорватское управление. Отныне эти 600 тысяч сербов должны “самым послушным и унизительным образом чувствовать, себя меньшинством: “Хорошо, мы поступаем по приказу. Отныне мы согласны чувствовать себя в собственном государстве меньшинством, и поэтому мы согласны, чтобы нас трактовала такими ваша хорватская конституция”. Вот, следовательно, в чём бы был выход. Кто был первым агрессором? Что это значило — создать государство, причём такое, которое отдаёт преимущество одному народу перед другим в области, где он жил с незапамятных времён? Необозримое число людей, которым такое государство могло подходить, в лучшем случае, как кулак в глаз, то есть как ужас, учитывая воспоминания о незабытых преследованиях гитлеровско-хорватского усташеского режима. Кто же, следовательно, был агрессором?”

Вот что написал Александр Солженицын: “Не дай Бог югославский вариант. Но их беда имеет те же причины. Были проведены ложные границы. Сербы выселены из Косово, исторического места сербского обитания, и там населялись албанцы. И, как только Югославия начала распадаться, руководители западных держав из корыстных расчётов за сутки признали новые государства, вообще не обращая внимание на то, что существующие границы несостоятельны ”.

И в заключение Патрик Барийео и Ева Кретьен, Франция, 1995 год: “Как французский гражданин хотел бы возродить воспоминание о нашей французской истории, воспоминание о том, когда колокола церкви Богоматери возвестили христианам Франции о трагическом поражении князя Лазара в битве с турецкими завоевателями, — он имеет в виду битву на Газиместане [на Косовом поле, – ред ]. Продолжаю: — Воспоминание о Викторе Гюго, который, ужасаясь преступлений тех же завоевателей, воскликнул 29 августа 1876 года: “Убивают народ! Когда закончится мученичество этого героического небольшого народа?!” (тут он заканчивает цитату из Виктора Гюго). Предчувствовал ли он, что это мученичество не закончится и в 1995 году. Как гражданин Европы, я задаю вопрос: допустим ли мы уничтожение народа, который уже 600 лет проливает кровь в защиту свободной и христианской Европы?” Патрик Барийео и Ева Кретьен, Франция, 1995 год.

На глазах всего мира происходит инверсия — подстрекатели войны обвиняют за войну сторонников мира, а благодаря своей мощной международной позиции играют роли и обвинителя, и судьи.

Эту простую истину сегодня не могут увидеть лишь те, кто заинтересован в том, чтобы этого не видеть, и те, кто бомбардирован ложью и подвергается информационным манипуляциям такого характера и объ`ма, что ложь они приняли за истину и наоборот. Это, конечно, происходит не впервые в истории, когда истина и справедливость являются проигрывающей стороной, но впервые в истории против истины и справедливости воюют таким новым, ранее не опробованным оружием массового воздействия, каким являются средства массовой информации. В борьбе против истины и справедливости это оружие более убийственно, чем все предшествующие виды оружия. А если при этом им располагает самая большая и самая развитая мировая держава или блок наиболее сильных и наиболее развитых государств мира, тогда шансы истины и справедливости на успех в противостояниях им заранее являются проигрышными. А если журналисты, в чьих руках это оружие находится, не выступают за истину и справедливость, то они являются платными подстрекателями зла, страдания и аморальности, а нередко и платными убийцами. Несмотря на то, что создание “международного суда по военным преступлениям” на территории прежней Югославии — это решение Совета Безопасности, оно является неправовым, ибо Совет Безопасности не имеет таких полномочий. Следовательно, независимо от этого, данный суд является судом необычным. Он создан для проведения судебных заседаний по преступлениям, совершённым во время войны, проходившей на территории прежней Югославии, как будто это единственная война в мире или, по крайней мере, единственная война в данное время. Только в данное время, во второй половине XX века, в мире велись сотни малых и больших локальных войн, по поводу которых не были созданы международные суды. А, в самом деле, почему? Почему первый суд такого рода сформирован по поводу войны на территории внутри прежней Югославии? Потому ли, что отпор тем, кто развязал войну, был наибольшим и очевидным? Потому ли, что внешнее вмешательство в эту югославскую войну также было весьма очевидным или потому, что, по мнению причастных, это вмешательство не принесло достаточно успешных результатов? Я думаю, что из-за всего этого вместе взятого. И из-за отпора тем, кто вызвал войну, — он был самым большим и очевидным. Из-за внешнего вмешательства, которое было так же очевидным. Но и из-за того, что не были получены успешные результаты. Поэтому судят участников войны из прежней Югославии как участников единственной войны в мире.

Информированная часть мира знала, что бомбардировки Югославии являются местью пакта НАТО за проводившуюся Югославией политику независимости. А неинформированной части мира сообщили, что это справедливое наказание за террор югославских и сербских властей против невинного албанского меньшинства, которое требовало лишь минимум своих прав – человеческих, гражданских, национальных, хотя они имели все эти права сверх всех европейских и мировых стандартов. Об этом также существуют доказательства, и некоторые из них я привел. То, что они требовали отделения территории Косово от Сербии и что для этого отделения сформировали террористическую организацию АОК, известную злодеяниями, убивавшую и резавшую всё, что попадало ей под руку— сербское, черногорское и албанское, нелояльное к делу албанского сепаратизма, всё это скрывалось от мировой и любой общественности. А истина выглядит совсем иначе.

Будущее покажет, что Югославия по сути дела является полигоном и образцом для стран бывшего СССР. Одним из главных пунктов является конфронтация между Россией и Украиной и запланированное включение Украины в НАТО до конца 2005 года. Поэтому м-м Олбрайт и сказала в сентябре 1999 года, как указано в книге Майкла Малденбаума, что Косово было важнейшим выполненным делом. Европол как раз во время Рамбуйе подготовил отчёт для европейских министров внутренних дел и правосудия о связях афганских и албанских наркобанд. Известно, что военные из Кувейта, Саудовской Аравии, но и из Германии, афганские и турецкие инструкторы обучали АОК. Диана Джонсон 23 января 2000 года в статье “Когда наказание определяет преступление” говорит о Мортоне Абрамовиче, что он лично контролировал Олбрайт, Холбрука и других, чтобы они совместно разработали клинтоновскую доктрину так называемой гуманитарной войны, по сути дела для прикрытия преступлений, служащих осуществлению стратегических интересов. Он, кстати, как свою пешку протаскивал в Рамбуйе и Тачи под предлогом, что он даёт ему советы. Это тот самый Абрамович, который в январе 1986 года отправился в Китай уговаривать китайцев продать оружие исламским мятежникам в Афганистане. Обращаю внимание общественности на довольно показательную деталь. Албанцы Авдию Экрем и Коприва Шпент были осуждены в 2000 году за то, что по требованию саудовского араба Абдулаха Духаяма, главы “Всемiрного бюро исламского призвания”, непосредственного сотрудника бен Ладена, организовали бригаду моджахедов из 35 саудовцев, эфиопов — всего 110 человек, включая албанцев, которую мы разгромили. Они были задержаны и осуждены в 2000 году, но очень быстро, в 2001 году, были амнистированы новыми властями, известно, по чьему приказу. Об этом я уже говорил.

Итак, информированная часть мира знала, что бомбардировки Югославии — это месть за политику независимости, которую проводила Югославия, а неинформированная — что это справедливое наказание за якобы проводимый югославскими властями и сербскими властями террор против албанского меньшинства. Чтобы скрыть истину, что это месть западных правительств за самостоятельную политику, непослушной Югославии и упрямой Сербии, почти с совершенством была запущена ложь о том, что эта агрессия была справедливой и, так сказать, необходимой в отношении носителей сербского и югославского насилия над албанским меньшинством. И таким образом большая часть неинформированного мира или почти весь неинформированный мир верил, что бомбардировками Югославии восстановлена справедливость и что югославские и сербские власти во главе со мной являются протагонистами зла, которых обязательно надо наказать.

Но когда речь заходит обо мне, тут надо добавить и личную ненависть тех политиков, для которых я оказался помехой на пути порабощения Сербии и Югославии и на пути осуществления всего того плана, который они в начале последнего десятилетия прошлого века реализовали во всех остальных восточноевропейских странах, включая, разумеется, Албанию, Болгарию и другие. И, конечно, можно объяснить их поведение невыполненной задачей и неосуществленными амбициями тех, кто эту задачу получил и кому не удалось её выполнить.

У меня не было бронированных стекол ни в доме, ни в канцелярии, ни когда я был президентом Югославии. Я вижу, что новые власти и мой наследник в Сербии быстро установили бронированные стёкла, чтобы их кто-нибудь не убил. [А ведь убили Джинджича! – ред.] Итак, разве нужны ещё и большие доказательства, чем эти два о которых я говорю, – о личных нападках на меня и мою семью, включая попытку убийства, – чтобы подтвердить, что помимо всех этих политических стратегических причин, о которых я три дня говорил, речь идёт о бесконечной и недостойной трусливой личной ненависти.

Я обвинён здесь за преступление, которое совершили другие, прежде всего те, кто находится за пределами Югославии, кто придумал этот суд и эту тюрьму, чтобы не отвечать за насилие над людьми, за разрушение одной страны и гражданскую войну между её народами. Меня обвинили с помощью суда, который они сами создали для этого насилия, поскольку я воспротивился их насилию и выступал за сохранение страны. Свою огромную мощь, своё престижное положение в международном сообществе они используют не только для господства в мiре по своему усмотрению, но и для осуществления жестокой мести в отношении всех, кто противится этому господству.

В этом заключается суть данного судебного процесса. И таково подлинное лицо этой “справедливости”. Я нахожусь здесь, на этом ложном суде, чтобы на настоящем суде не оказались они. Мне не от чего защищаться. Я только могу гордиться и, конечно, могу обвинять своих обвинителей и их шефов. Они находятся на свободе, но не свободны. А я, будучи в тюрьме арестованным, — я свободен и с большой и с малой буквы “С” (имя — СЛОБОДАН — означает “Свободный”).

Я сказал своему сыну: стоит провести в этой тюрьме, я не знаю, сколько времени, за один лишь день возможности сказать истину. Ведь если эта ИСТИНА станет известной в мире, её больше никто не сможет потушить и её никто больше не сможет оспорить.

А правда, как вы могли видеть за эти три дня, находится на моей стороне. Я поэтому ощущаю здесь превосходство и чувствую себя моральным победителем, несмотря на ваши параграфы и, несмотря на ваши намерения, которые также стали ясны для всех.

Обвинители представляют целый ряд отговорок для прикрытия лжи, которая использована для совершения преступления против моей страны. Преступники ответят за это преступление. В этом я уверен. Я окончил.