Кафе "Шоколадница"

на Семёновской

30.V.2014

30-го мая 2014-го года

Пятница. 18:20

"Философия Федьки Каторжного

или

Русское религиозное сознание"

Глава 20

Ну вот, сегодня 30 мая 2014 года, пятница. И мне, Леониду Донатовичу, исполнилось, точнее через несколько часов исполняется, 68 лет. Даже не верится. Никак не верится. Нет, организм мой, конечно, уже не тот, но душа! Душа-то моя, как была молодой – "22-х летней" так и осталась. Помните, Маяковский писал:

– Иду красивый,

Двадцати-двух летний . . .

Ну, вот и я, хотя и в трамвай уже еле влезаю, а в душе всё чувствую себя навроде 22-х летнего Маяковского… Правда, и жалко мне его сильно. Помните фотографию, где поэт стоит в той самой своей жёлтой кофте, с чёрным завязанным платком на шее. И смотрит на нас таким умными печальными глазами – будто предчувствует свою судьбу… Вообще, надо сказать, что в России судьба поэтов и писателей, т.е. судьба совершенно реальных людей, как-то совсем не отличается от судьбы их литературных героев. Причём у всех. Вот, смотрите:

Ленского застрелили на дуэли, и Пушкина застрелили на дуэли,

Печорина Убили где-то в Персии, и Лермонтова застрелили "в долине Дагестана",

Маяковского застрелили пулею в сердце, его же "братья" масоны,

Блока отравила "царица революции" – Лариса Рейснер,

Есенина долго истязали и, наконец, прикончили, ударив тяжёлым предметом в лоб, – это уже совсем масонская казнь. Интересно, что в Шотландии, в тамплиерской часовне Рослин, на одной из двух колонн – на "колонне Подмастерья", – вырезана голова этого самого убитого молодого подмастерья, с точно такой же раной во лбу, как и рана во лбу Есенина. Такое впечатление, что это самое лицо молодого подмастерья будто слеплено с посмертной маски Есенина. И закрытые веки такие же, и рана, да и всё, выражающее страдание, молодое прекрасное лицо… И уж совсем удивительно, что часовня Рослин была построена за несколько веков до убийства Есенина.

А что касается Достоевского – то недаром же он стоял на эшафоте, и недаром же четыре долгих года сидел в Сибирской каторге. Только оттуда все эти удивительно живые образы типа Федьки Каторжного…

Да, странная всё-таки страна Россия. И очень точно в монологе перед Варварой Петровной определяет капитан Лебядкин:

– … Я поэт, сударыня, поэт в душе,

и мог бы получить тысячу рублей от издателя, а между тем, принужден жить в лохани, почему, почему? Сударыня! По-моему,

Россия есть игра природы, не более!

Вообще-то, эта последняя сентенция капитана Лебядкина не так уж и не верна. Дело в том, что как для либерального, так и особенно для европейского сознания, Россия – это, действительно, что-то дикое, варварское и совершенно неудобоваримое. Даже для таких писателей как Гессе и Томас Манн, которые очень внимательно изучали Достоевского – "Степной волк" и "Доктор Фаустус" прямо вышли из "Бесов" и "Братьев Карамазовых", – даже для таких глашатаев европейского бунта против буржуазности и бюргерства, – всё равно, русский бунт совершенно непонятен. Так же, впрочем, как и русский Бог, русская религиозность и даже русский атеизм. Потому что в русском атеизме, каковой я знал не понаслышке, потому что жил в нём с 1946-го по 1986-й примерно, годы, т.е. без десяти лет – полвека, – этот самый "русский атеизм" и, соответственно, "русский коммунизм", носил

"абсолютно религиозный характер".

Ведь русский человек всегда и везде религиозен. Поэтому фразу Ставрогина и самого Достоевского о том, что "не Православный не может быть русским", лучше переделать так: "нерелигиозный человек – человек нерусский". Примерно так. Потому что даже воры и убийцы в России всегда и совершенно религиозны. И именно сидевший в "Мёртвом доме" автор "Бесов" знал об этом лучше всех. Вот, например, некоторые моменты из монологов Федьки Каторжного:

– Видишь, Пётр Степанович (Верховенский, – Л.Д.С-Н), ты меня с самого первоначала зачал обманывать, потому как ты выходишь передо мною настоящий подлец… И знаешь ли ты, чего стал достоин уже тем пунктом, что в самого Бога, Творца истинного, перестал по разврату своему веровать? Всё одно что идолопоклонник, и на одной линии с татарином или мордвой состоишь. Алексей Нилыч, будучи философом, тебе истинного Бога, Творца Создателя, многократно объяснял, и о сотворении мира, равно и будущих судеб и преображении всякой твари и всякого зверя из книги Апокалипса… Но ты, как безтолковый идол, в глухоте и немоте упорствуешь и прапорщика Эркелёва к тому же самому привёл,

как тот самый злодей-соблазнитель,

называемый атеист…

– Ах, ты, пьяная харя! Сам образа обдирает, да ещё Бога проповедует! – заорал Пётр Степанович.

– Я, видишь, Пётр Степанович, говорю тебе, это верно, что обдирал; но я только земчуг поснимал, а почему ты знаешь, может и моя слеза перед горнилом Всевышнего в ту самую минуту преобразилась, за некую обиду мою, так как есть точь-в-точь самый сей сирота, не имея насущного даже пристанища… А ты пустил мышь, значит, надругался над самим Божиим перстом. И не будь ты природный мой господин, которого я, ещё отроком бывши, на руках нашивал, то как есть тебя теперича порешил бы, даже с места сего не сходя!

Вот он – русский человек: Я только земчуг взял, а ты мышь в киот пустил, значит

надругался над самим Божиим перстом !

Страшно русскому и кощунство над святынею, страшно и непереносимо. Всем русским, а я знал и жуликов и воров. Они все именно такие, и именно с таким вот русским – именно религиозным сознанием. А европеец, особенно западный европеец – он не такой, – он может быть атеистом по какому-то врождённому качеству. Таков был мой друг, революционер – испанец Мигель Диас Йордан, и ещё более таков был мой знакомый немецкий еврей – Вильхельм Хайлиггер. Впрочем, у евреев религиозное сознание есть. Возьмите хотя бы жидка Лямшина из тех же "Бесов". Но это религиозное сознание именно "мыши, запущенной в киот". Здесь еврейский атеизм и еврейская религиозность удивительным образом сходятся. И именно эти два начала сошлись в 17-м году во время так называемой русской революции . . . .

+ + +