 |
 |
 |
|
| ОРДЕН ПОБЕЖДЕННОГО ДРАКОНА ВО ИМЯ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ ПОБЕДОНОСЦА |
|
Итальянский ресторан-траттория "Манджонэ" в Семёновском торгово-развлекательном Центре 27.07.2014 27 июля 2014-го года Воскресенье, 19.17 «Русь Достоевская»Глава 63
«После всех чудовищных трагедий XX века, - пишет Кауфман — Берг-Давыдов, (впрочем, не поймешь кто из них пишет, но думаю всё же Кауфман — Л.Д.С.-Н.) - после всех этих страшных трагедий пережитых русскими, и особенно после двух последних десятилетий, оставшихся в памяти как «унизительные», народ лихорадочно жаждет немедленных и неопровержимых доказательств того, что он всё ещё жив — и, разумеется, по-прежнему недосягаемо возвышается над всеми прочими народами мира.» Ну, насчет «недосягаемо возвышается», не знаю, по моему русским это никогда особенно и не нужно было, а вот «всё ещё жив» - это, да, важно. Потому что любому народу, его коллективной мистической душе, думаю, важно — жив он, всё-таки, или уже совсем мёртв. «Путин, - продолжает Эндрю Кауфман, - безошибочно играет на этих мечтах и страхах. Он почти никогда не упоминает Толстого, в своих речах, зато постоянно обращается к русским философам XX века, чьи творения до краев наполнены мессианскими чаяниями. Все эти философы, в свою очередь, вдохновлялись Достоевским, его изводом «империалистического национализма»»... Вслушайтесь в речи Путина, в его бесконечные заклинания о братстве по оружию, совместно пролитой крови, необходимости восстановления исторической России et cetera – вы услышите голос Достоевского! Сказанное совершенно не означает, что сам Достоевский, востань он из гроба, тотчас опознал бы в Путине, особенно в Путине не говорящем, а действующем, единомышленника... Достоевский, создавший один из наиболее впечатляющих и ужасных портретов властолюбивой политической (духовной- Л.Д.С.-Н.) бесовщины в своём одноименном романе, безоговорочно верил в силу христианской любви и человечности. Он верил в правду, а не в силу. Всей мощью своего выдающегося литературного таланта Достоевский отвергал механизмы государственного насилия и политических манипуляций, и, как никто иной, понимал, что могущество религии может употребляться не только во благо, но и во зло...» Последние строчки Эндрю Каффмана для нас действительно важны. Ведь не только Достоевский и его герои, типа Великого Инквизитора или Петра Верховенского все это понимали, но и знакомые мои из наших современников, сначала инстинктивно, а потом совершенно сознательно, и даже по некоему учению — понимали это ничуть не хуже героев Достоевского. Во всяком случае такие великие патриоты и еще более великие верующие христианские лидеры как Дим Димыч Васильев, Андрей Алексеевич Щедрин, Александр Павлович Алексеев, Владимир Федорович Колентьев, так же уже современный нам молодой Мефистофель, по мистической кличке Энтео — очень хорошо это все понимали и понимают. Да и Вячеслав Константинович Дёмин видимо понял — «окончательно», и поэтому окончательно вышел не только из антихристовой сергианской РПЦ МП, но и из всех ответвлений РПЦЗ, и окончательно вступил в единственную, но воистину «истинную» и настоящюю «катакомбную» Российскую Истинно Православную Церковь Архиепископа Амвросия Сиверса Гофтского, где и поклоняется святому преподобному великомученику Атаульфу Берлинскому и Святой Преподобной — Великомученице Еве — Елене (Бран)... Все эти люди — одержимы одним бесом — бесом абсолютной власти над людьми и все они больны той областью левого полушария головного мозга, которой были хронически и неизлечимо больны также деятели мирового инфернального революционного Движения как: Бакунин, Нечаев, Троцкий, Свердлов и Ленин. Только у тех в грецкий орех превращалось полушарие левое, а у этих, как это не дико звучит — правое. Хотя почему же дико. Ведь у таких деятелей «старой правой», как например Розенберг или же Гимлер, или же любимый Широпаевым (в прошлом, в прошлом!!! - Л.Д.С.-Н.) Геббельс, как уже и в наше время у Царя Последних Времен России Андрея I — он же Игумен Всея Святыя Руси, или же у Главы Священного Синода и Митрополита Царской Православной Церкви Блаженейшего, Преосвященнического и Самого Святейшего — тоже ведь претензии грандиознейшие! А сколько таких Царей у нас сейчас на Руси. Я знаю как минимум 10-ть человек. И наверняка существуют ещё человек 20-ть. А Епископов, Митрополитов, Патриархов, старцев и -схи-архи-митро-и т. д., так вообще не счесть... В одной из своих статей, наш замечательный писатель-фантаст Вячеслав Константинович Дёмин приводит один из списков одних только «истинных» и «катакомбных» церквей — очень даже впечатляющий. Вот он перед твоими, уважаемый читатель, глазами: Наиболее известные юрисдикции: Но вернемся к статье трех авторов о Достоевском. «Беда в том, - пишет, как я понимаю, Эндрю Кауфман, - что взгляды Достоевского, при всей своей глубине и естественном гуманизме, тем не менее наивны и утопичны. Он всем сердцем верил, что «Христианнейшая Империя» может возникнуть трудами богобоязненного вождя, воплощающего собой истинно русские ценности доброты, самоуничижения и сострадания.» Я только должен отметить, что здесь не совсем правильный перевод: надо не «самоуничижения», а скорее «самоумаления», т. е. некоего полного отказа от своей «многомятежной», и часто движимой воистину черт знает чем! — собственной воли, и полное отдание себя во Власть Божию, - это, да, это действительно русское качество. И дальше идёт совершенно уже так сказать «западноевропейская фраза многоуважаемого Достоевсковеда». Вот она: «В том, что Достоевский не в силах был понять: построение успешного общества невозможно исключительно на основе христианского самоотречения в любви к Богу и человечеству в целом - заключена поистене мистическая трагедия русской души. Но именно Достоевский воздвиг тот философский и культурный фундамент, на котором цинично усмехающий Путин строит свой «Новый Русский Рейх», На мой взгляд, тут в этой, вполне неплохой для человека Западного-Европейского менталитета статье, всё же всё поставлено с ног на голову. Ну да, все это есть: и «самоуничижение и сострадание», и «христианское самоотречение» и - «поистине мистическая трагедия русской души». Надо было еще вставить эпитет «загадочной» и был бы полный сочувственный к Русским и России ассортимент, филологической и философской европейской терминологии. Но, повторяю, все это не правда. Ибо Достоевский силен не его позднейшими интерпретациями произведенными господами Бердяевыми или Ницше, и вообще, не всеми этими попытками откопать в нем некий «мистический христианский взгляд на мир». Он вообще силен не философией, а именно тем, что со древнейших времен понимается как искусство, в данном случае литература. Он силен тем же, абсолютно тем же чем были сильны Софокл, Эсхин, Эврепид или Шекспир — т. е. каким-то страшным проникновением в души людей — в данном случае в самую глубину, пусть это дико сейчас прозвучит — коллективной русской души, — пусть взятой и в отдельных её примерах. Я помню, как я впервые читал «Преступление и Наказание». Сразу же меня захватила сцена в трактире. Мармеладов пропивающий свою последнюю надежду на человеческую жизнь. И его разговор с хозяином трактира, который все подзуживает пьянеющего Мармеладова, чтобы тот в дикой театральной форме исповедания перед всем кабаком продолжал дальше. В этом диком, воистину «подпольном» разговоре была такая страшная правда, что я, который до этого читал и Древних греков, и Гоголя с Пушкиным, и, впрочем чего я только не читал — я, извините меня — заплакал. Ибо я тоже художник. И всегда, когда вижу настоящее, как-то весь сжимаюсь что-ли в душе, и рука моя тянется к пистолету... Впрочем, шутки в сторону. Достоевский раскрывает также глубины человеческой души — такие страшные бездны нашего русского Ада, что не только Леонид Донатович, но и Данте Альгьери бы разрыдался. Какая сила преображения! И несет его и несет. Какой-то страшный русский ветер. Тут и Пушкин, и Гоголь, и Лермонтов — все вместе, но никто, даже демонолог Лермонтов не отваживался заглянуть туда, в круг девятый, где уже нет, братцы, ни добра, ни зла, а есть только какое-то, от ужаса потерявшее речь, сострадание, которое всегда было свойственно русской душе- христианке. Более того, скажу я вам — Достоевский не просто велик, Достоевский это какая-то квинтэссенция всей мировой литературы — он — русской революционер и контрреволюционер одновременно стоит как бы в самом ее центре, возвышаясь среди всех великих имен величайшей духовной драмы — которая называется — Мировая Художественная Литература... + + +
|
|
| Орден Дракона "ДРАКУЛА" |
| При полном или частичном воспроизведении материалов узла обязательна ссылка на Орден Дракона "ДРАКУЛА" |
