Итальянский ресторан-траттория «Манджонэ»

в проходе Семеновского развлекательного-торгового Центра

24.07.2014

24 июля 2014-го года.

Пятница 17.56

«Величие Достоевского»

Глава 60

Тут сразу после Широпаева в рубрике «Читайте также» (культура 17 июля 2014) идёт статья Вадима Давыдова «Во всём виноват Толстоевский» с подзаголовком

«Культурный фундамент Путинского рейха»

Автор, - он же переводчик, - пишет: «Чувствую, что обязан предупредить читателей: это не перевод оригинала в общепринятом смысле «слово в слово», а, скорее,    п а р а ф р а з     на оригинал...» Размышления Эндрю Кауфмана, известного специалиста по русской классике, перекликаются со статьей Михаила Берга, недавно опубликованной на «Русфабуле», и эта «корреляция» показалась мне (Вадиму Давыдову — Л.Д.С.-Н.) не только интересной, но и культурно и исторически значимой. Эндрю Кауфман также несколько вольно обошелся с цитатами, и это тоже пришлось поправить...

И далее уже идет сама эта статья не то Эндрю Кауфмана, не то Михаила Берга, не то Вадима Давыдова.

Автор пишет: «Кровавая драма, разворачивающаяся на наших глазах — противостояние России и Украины — это не только геополитическое столкновение, и не столько проблема личности Путина, сколько свидетельство гораздо более

глубоких «проклятых вопросов», терзающих пресловутую «загадочную русскую душу»

на протяжении многих столетий.»

В русской литературе эта драма отражена в полной мере. Вопрос, встающий сегодня перед всяким русским вообще и перед Путиным в частности, дрожит словно оголенный нерв, во всей русской литературе XIX века:

В чем же заключена суть русского величия?

Достоевский верил: миссия России — создать панславянскую христианскую империю во главе с Россией.

Эти мессианские видения родились у Достоевского под влиянием уверенности в том, что русские духовно выше и развитее любого иного народа на свете, и потому России суждено объединить и повести за собой

(куда, видимо в Царствие Божие!)

всех остальных...

Увы, - продолжает трехголовый автор, - мировозренческий и духовный катклизм, сопровождавший распад Советского Союза, повлёк за собой тягу русских не к вселенскому восприятию Толстого, а мессианству Достоевского. Израненная русская душа гораздо прочнее чувствовала себя среди тоски по утраченному величию и тешила себя надеждой

на внезапное и сказочное возрождение,

(ну да «Союз Возрождение», «Союз Христианское Возрождение», и т. д. - Л.Д.С.-Н.)

куда охотнее, нежели стремилась к требующим кропотливого душевного труда идеям Толстого» - пишет Кауфман — Берзович — Давыдов. Впрочем, этот абзац скорее всего написан всё же Эндрю Кауфманом. Но я вот что тут хочу заметить.

Для Кауфмана идеи Толстого требующие «кропотливого душевного труда» видимо имеют какую-то огромную ценность. Однако, с нашей русской, и особенно, с православной точки зрения, у Толстого, кроме гордыни и разного рода заблуждений, порой намеренных и рожденных всё той же гордыней и духом противоречия — вообще никаких особых идей не было. Да и что Толстой! Вот Шопенгауэр написал аж 30-ть томов этих самых идей — причем идей «чистых». И что же? А то, что вскоре после Шопенгауэра с Толстым и даже Мережковским, с Гиппиус появился футуризм — особенно русских футуризм — который начал писать «заумным», т. е. бредовым языком. А что касается «идей», то он их просто отбросил за ненадобностью.

Розанов, который очень обостренно чувствовал духовные веяния, обостреннее всех остальных, - написал следующее: «Вот что пишут теперь поэты наших новых последних течений»

 

Ба — бо — эбо — пели губы!

И — е — о — Ва — выли трубы!...

 

— И это, — восклицает Розанов, — после 30-ти томов Шопенгауэра!» Очень важное и тонкое замечание. Интересно, что Мережковский пишет трилогию об Антихристе. Даже у Блока, впереди отряда революционеров под развивающимися белочерным Босеином идет, пусть очень странный, но все же Иисус Христос. А вот уже у Хлебникова начинается

совсем иная действительность...

Я уж не говорю о всяких там Кручены, с их «исконно русской» поэзией, типа

Шир, бул, дыл

Фьить, фьють...

Да, что Крученых, даже Есенин пишет также вот строки:

— Мне на шее ноги стаять не легко...

«На шее ноги»! - ведь такой «образ» в мировом искусстве появился только чуть ли не через полвека спустя в работе Сальвадоре Дали «Предчувствие гражданской войны». Там эту саму «шею ноги», еще кто-то душит костлявой рукой... А что касается великого мыслителя, и «создателя новой религии» Льва Толстого, то с ним футуристы обошлись совсем уж не по человечески, что ли:

— А с неба смотрела какая-то дрянь,

— Торжественно как лев Толстой!... — писал молодой Маяковский. Вот вам и 30-ть томов Шопенгауэр, и 60-т томов Толстого!...

Оказалось , не нужны никому их мысли и великие религиозные идеи.

А Достоевский, как сказано в одном романе, - «Бессмертен»...

И отнюдь не из-за мыслей и « Пушкинской речи». А из-за страшных своих образов, проникающих в саму суть русской, и вообще человеческой души. Но русской, конечно, особенно. Взять топор и зарубить старуху. Для чего? Для спасения человечества? Ой-ли. Тут тоже в душе Раскольникова борются две «идеи». Одна

«я право имею!» - ибо только я критерий и закон!

И вторая: Только через преступление и последующее страшное страдание — через последующие духовные муки — я могу вернуться к Христу. Ради этого последующего страшного страдания и душевных мук, и совершил свое преступление Родион Раскольников. Разумеется, сам того не только осознавая, но даже и не догадываясь. Ибо «я», думает что оно есть власть и закон, но оказывается Власть, Закон и Гордыня это только самое начало пути, а конец его, благодать и слезы раскаяния, которые очень хорошо и просто показаны Достоевским в конце романа, когда Раскольников, уткнувшись в колено Сонечки Мармеладовой, рыдает, когда оба они сидят на берегу великой Сибирской реки...

Именно за поиск страдания, и за путь страдания, и ненавидят Достоевского все наши деятели «эпохи потребления», начиная от Чубайса и заканчивая Широпаевым. Интересно, что, например, на сербском языке «Общество Потребления» звучит как «Дружтво Потрашача» т. е. тех кто «потрошит». Если исходить из этого глубокого понимания термина «потребление» - «потрошность», то видимо — Джек Потрошитель, как и Чикатилло, будут самыми яркими его представителями.

Скажут, но ведь и «Раскольников тогда - «Потрошитель»!». Да, вначале. Ибо в основе «потрошения» особенно преступного и кровавого всегда лежит тот же самый принцип:

— Я право имею!

Но за «реализацией» этого принципа перед русским человеком открывается «бездна». Только бездна эта полна не «звезд», а жутких, преследующих человека харь, которых древние звали «Ириниями», т. е. глаголящими страшную правду, и сжиагющими душу раскаленными прутьями. В Православие же хари эти называются просто — Бесы...

+ + +