Кафе "Шоколадница"

на Щербаковской, недалеко

от ст. метро "Семёновской"

13.V.2014

13-го мая 2014-го года.

Вторник. 17:47.

 

"Типический герой в типических обстоятельствах"

Глава 8

Вообще-то я живу очень и очень далеко от этого нашего "реального мира". Вот, три девушки сидят за столиком рядом, в кафе "Шоколадница" на Семёновской, и одна из них, таким звонким голоском на всё кафе, уверенно так, вещает:

– Он занимается бизнесом, каким-то там своим, и дела у него идут достаточно хорошо…

Вот, вот, "он занимается бизнесом". Девушка продолжила:

– Это, вы знаете, когда Алиса была в стране Чудес и хотела куда-то уйти, то уйти она никуда не смогла… Так же и он – уже никуда не сможет уйти из этого своего бизнеса…

Дамы напротив смотрели на неё с интересом. И с пониманием. А я не понимал ни эту девушку, ни слушающих её дам. Не понимаю я их. Никого, ни в этой жизни, ни в прошлой. Точнее:

ни в этой жизни, ни в прошлых,

потому что у меня было, как минимум, несколько этих самых "прошлых жизней". Последняя моя жизнь была периодом

Православного фундаментализма и Опричного Монархизма.

В какой-то степени она перетекала в "русский фашизм", который "страшнее немецкого", или, говоря терминологически более точно – в новый русский национализм, который сейчас, в связи с событиями на Украине терпит очень резкий и очень интересный кризис… А до этого – до Монархизма – был период общепатриотизма… И всю мою жизнь можно представить в виде следующей периодизации. Правда, периодизация эта будет идти в обратном порядке:

I. Начало настоящей писательской деятельности: 2014 – …

II. Период Монархизма: 1989 – 2014;

III. Период Русского Алкоголизма: 1980 – 1985;

IV. Период Университета и Славяноведения: 1972 – 1979;

V. Период Словении и Амстердама: 1968 – 1972;

VI. Период Армии: 1965 – 1968;

VII. Период Русского Хулиганства: 1960 – 1965;

VIII. Отрочество и Истринское водохранилище: 1956 – 1960;

IX. Детство: 1946 – 1956.

Ну вот, примерно так. Хотя, конечно, всю эту "жизненную периодизацию" можно расписать и несколько по другому. Вот, Татьяна Викторовна и настаивает, чтобы я описал весь этот

гранидиозный русский Космос

с 1946-го – по 2016-й годы, т.е., извините, 70-т лет бытия России и одного не совсем типичного, или лучше,

совсем не типичного русского человека.

Нет, конечно, отважиться не такое просто    н е в о з м о ж н о .    Да и времени не хватит. Что осталось-то?.. Но всё же, как-то выборочно, что ли, подчёркивая и вычленяя

"типического героя в типических обстоятельствах",

кажется, как-то так определяли художественную литературу классические наши теоретики, периода "критического реализма" XIX века… Всякие там Белинские, Добролюбовы и Писаревы. Но "типические герои" у писателей не всегда получались. Ибо, хоть и писал Лермонтов в предисловии к "Герою нашего времени", что это герой, так сказать, типичнейший, но у меня есть сильное подозрение, что Россия и Кавказ в то время были несколько иными. И хотя людей и убивали на дуэлях, и Печорины с Грушницкими волочились за княжнами Мери, но всё же господин Лермонтов описал тут не "типического героя", а какие-то свои собственные "комплексы» и накопившуюся "злость" на эту, проклятую, – окружающую его, несчастного, жестокую реальность… Да и лорд Байрон делал примерно то же самое, совсем не в России, а в "туманном Альбионе"… Правда, у Лермонтова, всё же, слава Богу, как-то живее получалось. Но это не важно. А важно то, что ни Чайлд Гарольд, ни Печорин, по-моему, никак не являлись

типичными героями своего времени,

а были некими очень интересными попытками этих двух поэтов выразить протест своего тонкого внутреннего мира при столкновении с обычной и обыденной реальностью, которая никак не хотела переделываться под их утончённые поэтические души. Ведь такой протест выражали не только Байрон и Лермонтов, но и, например, Эдгар По, или Есенин. Причём, не только в своих художественных произведениях, но и в своих "художествах" в форме диких скандалов и погромов…

Для чего я это, опять же, пишу? А для того я это пишу, чтобы найти, и даже обрести некий ключ к пониманию героя своего великого Русского Художественного Произведения, которое мне, видимо, всё же предстоит написать . . . .

+ + +