Итальянский ресторан-траттория "Манджонэ"

в Семёновском торгово-развлекательном Центре

09.08.2014

09 августа 2014-го года

Вторник, 18.32

«Преображение Господне»

«Фауст, Мефистофель и другие»

Глава 82

Надо сказать, что действительно этот Николай Александрович Спешнев личностью был очень и очень странной. И самое странное, что документы (почти все!), касающиеся этой личностью — пропали. А Г. Достоевская, — пишет Людмила Сараскина в своей книге «Достоевский», — которой Спешнев перед своей кончиной диктовал воспоминания о её покойном муже, не отзовётся о Николае Александровиче ни    е д и н о й    с т р о к о й.    Сама рукопись с текстом Воспоминаний Спешнева о Достоевском, переданная вдовой писателя Миллеру и частично использованная им в «Материалах для жизнеописания...», —

бесследно исчезает.

«Совершенно непонятна, — продолжает Людмила Сараскина, — и судьба кредита в 500 рублей серебром... Никаких следов что его (Достоевского — Л.Д.С.-Н.) заботят большие долги, не видно в его письмах из Петропавловской крепости... Меж тем Спешнев находится рядом. В той же крепости. Никаких следов денежных расчетов между бывшими каторжанами (Достоевским и Спешневым — Л.Д.С.-Н.) не обнаруживается и при их свидании десять лет спустя, когда Спешнев на один день приедет в Петербург и встретится с Федор Михайловичем.

Однако, в описи бумаг отобранных у Спешнева при аресте, значилось заёмное письмо, в котором Достоевский

прибегает с просьбой о денежном пособии»...

«Хотя письмо не сохранилось, — продолжает Людмила Сараскина, — его видели полицейские чиновники, включившие документ в опись под номером 71 от 20 мая 1849 года. В объяснении Достоевского следствию имя Спешнего    п о ч т и    о т с у т с т в у е т .    Достоевский «забывает» о нем, даже отвечая на вопрос «сколько бывало людей на вечерах этих и кто из них постоянно посещал эти вечера?». И лишь на прямой вопрос Следственной комиссии: «Бывали ли вы на собраниях Спешнева?» - Достоевский ответил: «Со Спешневым я был знаком лично, ездил к нему, но на собраниях у него не бывал и почти каждый приезд мой к нему

я заставал его одного». »

Но ведь и Фауст с Мефистофелем всегда «собирались» вдвоём. Да, тут, конечно, речь идёт: во-первых: о совершенно реальной вербовке Достоевского в тайную Организацию, а во-вторых в намерении полностью подчинить волю Достоевского более сильной демонической личности, чтобы далее распоряжаться им (Достоевским) как своим рабом. То есть, тут, конечно, речь идёт о полной духовной власти и подчинении одного человека другим. Собственно, это и есть

взаимоотношения Мефистофеля и Фауста между собой.

Поэтому к подзаголовки к главе Третьей «Холерная весна 1849 года» имеют у Людмилы Сараскиной названия: «Свой Мефистофель», «Незамеченный заговор» и «Фауст-порученец»...

Тут я должен сказать, что эти самые Мефистофели сегодня, по-моему, являются не столько в левом движении, сколько в правом. Во всяком случае я видел яркое явление такого вот Мефистофеля в Монархическом Движении, например, в Нижегородской Монархической организации, в лице её руководителя — ныне покойного, — Владимира Федоровича Калентьева. Последний особенно старался подчинить своей абсолютной воле именно Главу Союза Православных Хоругвеносцев Леонида Донатовича Симоновича-Никшича. Но в отличии от Достоевского со Спешневым, ему

заставить Главу Хоругвеносцев подписать Договор не удалось...

Хотя он пытался и не раз, однажды с двумя своими соратниками — одним из Рязани, вторым уже и не помню откуда, предложили мне создать (восстановить) Союз Русского Народа. И для этого я должен был заполнить некую анкету. Меня разозлило то, что точно такие же анкеты я заполнял, когда собирался ехать на учебу в Югославию осенью 1968 года. То есть это была совершенно стандартная анкета любого первого отдела Советских ещё времен. А кто-то, я не помню, мне говорил, что раньше Калентьев как раз и работал в Первом отделе крупного Нижегородского Танкового завода «Красное Сормово». Потом, во времена Перестройки, в конце 80-х годов 20-века — его «перебросили», как молодого перспективного работника на другой, так сказать - «Правый фронт», и поручили создать патриотическую организацию «Отчизна». Позже она превратилась в совершенно Монархическую. А ещё позже, где-то году 2002-м, кажется, ему поручили создать Союз Русского Народа. Это, кстати, была самая первая попытка восстановления главной массовой дореволюционной черносотенной организации. Мне во время этой комедии, т.  е. первого разговора о С.Р.Н., эти трое предложили должность «казначея». Это мне-то! Ха-ха-ха-ха! А Калентьева, один из них, представитель, кажется, Калуги, предложил назначить Председателем Союза.

- А кто будет председателем? — спросил Калентьев.

- Ну, давай ты будешь... — как бы даже «невзначай» ответил представитель Калуги.

На том они и порешили.

Я, разумеется, видел, что всё это «шито белыми нитками», но мне как всегда было все-равно. Ибо я знал, что работать, по настоящему работать, будет только члены организации, а главное лидер, которой душу свою кладет на дело. А «организация» созданная сверху, по приказу какого-нибудь Волошина, никогда по-настоящему не заработает. Ибо в ней нет духа.

Даже позже, в 2006-м, кажется, году, когда Союз Русского Народа создал Клыков — даже тогда Союз этот не заработал. Правда через год Клыков умер, а ещё через несколько лет умер и Калентьев. Все эти люди создавали Союз Русского Народа по заказу сверху, но мистика всего этого теперь заключалась в том, что все они были против Хоругвеносцев, именно за то, что Хоругвеносцы были назначены не «сверху», а назначали себя сами.

Должен сказать, что несмотря на их вражду ко мне, сам я относился к ним с глубоким уважением. Ибо, несмотря на то, что Владимир Федорович и создавал Союз Русского Народа «по заказу» или даже «по приказу» сверху, но в душе он всегда был искренним православным патриотом и черносотенным монархистом. Да и вообще, в этой нашей «русской действительности» всё очень и очень перепутано...

Царствие тебе Небесное, патриот «Отчизны брат во Христе, Володя...

+ + +