Куратор проекта Феликс Дзержинский, «маг и  волшебник» большевиков Леонид Красин, идеолог «бальзамирования» Пауль Каммерер отправились в  мир иной в  1926  году. Причем последний покончил жизнь самоубийством.

«Богостроитель», идеолог «Пролеткульта» и  директор Института переливания крови Александр Богданов скончался в  1928  году при  проведении очередного научного опыта по  омоложению.

«Министр культа» Анатолий Луначарский приказал долго жить в  1933  году. Паталогоанатом Владимир Воробьёв умер в  1937  году. И  только Николай Бухарин, «любимец партии», умер не  своей смертью: был расстрелян в  1938  году как  «враг народа».

Зато уцелел академик Борис Збарский, являвшийся главным хранителем тела Ленина. Правда, в  1952  году он оказался в  тюрьме, откуда вышел в  декабре 1953-го.

Каммерер и  Воробьёв — это приглашенные специалисты, а  вот между остальными господами-товарищами прослеживается определённая связь. И  это отнюдь не  роль в  партии или  близость к  вождю. Что  же? Думается, их  неформальная принадлежность к  некоему «Ордену», тайной «кремлёвской ложе», которую российские розенкрейцеры вслед за  теософами именовали Люциферианской.

Конечно, утверждать, что  все предводители большевиков — сатанисты, нельзя. Но  наличие ложи «прометеевцев» среди большевиков у  нас не  вызывает сомнений. И  тому подтверждением служат не  только их  скрытые планы, но  и  явленные нам символы: звезда (пентаграмма) и  пирамида. До  сих пор — что  наводит на  определенные размышление — над  Кремлём горят красные звезды (символ падшего ангела), а  у  стены находится усеченная пирамида.

С  самого начала Советской власти и  на  протяжении всего социалистического периода в  России происходила борьба двух основных групп внутри правящей элиты, которые можно условно назвать национально-традиционной и  космополитической — «троцкистской».

Нас интересует вторая группа, своеобразный эзотерический Орден. Вот что  по  этому поводу написал Виктор Острецов: «В  нашей стране никогда не  правил бал марксизм, да  и  не  мог править. Также и  «ленинизм». Это все — преходящие моменты в  учении Ордена. Но  управляли «социал-демократия», мартинизм, «новая религия» в  определении ее идеологов Иосифа Дицгена, Германа Когена, А.  Луначарского и  других. Именно оккультное содержание «партийной» идеологии сделало ее неуязвимой для  критики. Критика марксизма обрушивалась всегда на  внешнюю сторону орденского учения» («Масонство, культура и  русская история»).

Небольшая справка из  трудов Олега Платонова. Большевиками-масонами являлись первый нарком финансов, директор Института Ленина при  ЦК ВКП (б) Иван Скворцов-Степанов, нарком земледелия, затем глава ВСНХ, Госплана РСФСР и  ЦСУ Семён Середа, Леонид Красин, специалист по  «грязным делам», первый нарком внутренних дел и  глава Всеукраинского ЦИК Григорий Петровский. Документально зафиксировано участие в  1919  году в  масонской ложе «Единое Трудовое Братство» председателя Петроградского ЧК Глеба Бокия.

Школу масонства прошли Анатолий Луначарский, Николай Бухарин, Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Макс Литвинов, Карл Радек, Лев Троцкий, Христиан Раковский…

В  октябре 1920  года в  парижской газете «Libre Parole» Луи Тернак напечатал протокольные сообщения о  заседании масонского Совета Великого Востока Франции.

«Брат Карно, председатель, признает крайне доброжелательное отношение большевиков к  Великому Востоку, указывая все-таки причины крайней обоюдной осторожности при  ведении переговоров», — говорилось на  заседании 20 декабря 1919  года.

Или: «Брат Милле высказывает от  чистого сердца приветствие большевикам и, со  своей стороны, как  председатель общества недвижимостей Великого Востока, высказывает им особую признательность за  их  великодушие, которое дало возможность восстановить храм на  rue Cadet. Но  общее мнение, что  Великий Восток не  должен заходить слишком далеко и  компрометировать себя, а  должен считаться и  с  отрицательным отношением к  большевизму, связанных с  масонством купцов и  мелких промышленников».

Там  же: «Председатель Карно заявляет, согласно всему сказанному, что  Орденский Совет сочувствует распространению большевицких идей, однако, требует, чтобы о  них говорили, как  о  «советских» идеях, дабы не  оттолкнуть тех братьев, которые враждебно относятся к  большевицким положениям».

И  так далее, и  так далее.

В  1776  году сатанист Адам Вейсхтаупт основал тайный Орден иллюминатов («носителей света») для  осуществления идеи завоевания мира по  определенному плану. Как  это происходит, откровенно поведал Джон Тодд, человек, входивший в  «святая святых» пирамиды тайной власти — Совет 13.

«В  типично сатанинской манере этот план подделан под  спасительный план Христа в  том, что  иллюминаты, как  <носители мира>, хотят <освободить> человечество от  нищеты, войн и  хаоса. Привлекательная идея вечного мира в  едином всемирном государстве должна увлечь человечество, которое <созрело> для  этого при  помощи систематически организованных революций и  войн. В  конечном итоге это приведет к  полной зависимости и  рабству под  единым господством иллюминатов (антихриста)».

А  теперь сравним эти планы с  планами Луначарского (именно он и  Бухарин, как  нам видится, были на  первых ролях в  «Ордене космополитов»).

«Поэтому для  коммуниста ясно, что  не  нужно отрицать знаний, но  нужно взять их  из  рук капиталистов, и  в  этом правильном использовании сил городской индустрии, городской культуры при  ее дальнейшем быстром развитии коммунист и  видит ключ к  настоящей победе. Поэтому мы в  этом смысле, говоря библейски, являемся, несомненно, «наследниками Каинова племени», того Каина, который, как  нам известно, изобрел все — от  кузнечного ремесла до  музыки, и  даже не  протестуем против вавилонского столпотворения.

Если  бы было правдой, что  бог устроил Землю и  мог, значит, разделить народы, то  призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» является истинным призывом к  победе над  этими божьими ограничениями и  к  новому соединению всех сил человечества для  того, чтобы новый вавилонский столп был закончен и  знаменовал собою победу человека над  природой, возможность исторгнуть из  нее все необходимое для  бесконечного дальнейшего развития человеческого гения».

Так говорил Луначарский 20 сентября 1925  года по  ходу диспута «Христианство или  коммунизм».

Как  мы видим, милейший Анатолий Васильевич, любимец либеральной интеллигенции, публично признает себя наследником Каина и  строителем Нового Вавилона. Кроме того, он так  же открыто объявляет себя сторонником Люцифера. «В  книге «Религия и  социализм» речь идет о  том, что  потомки Каинитов, бунтуя со  Светоносцем (т. е. Люцифером) против небесной силы, начинают строить «вечную башню культуры» в  городе Вавилоне».

В  интерпретации наркома Луначарского Вавилон — «город великий, страстный, страдающий, исполинский Всегород людской». Несмотря на  то, что  в  наказание строители башни рассеиваются на  разные нации, человек принимается за  улучшение техники труда и  за  борьбу с  болезнями.

По  словам Луначарского, он хочет «соединить человечество воедино, тогда рай будет отнят назад и  небо будет взято штурмом, проклятие Элогимов потеряет свою силу». Архитектор столпа Вавилонского — это дух познания и  бунта» (Ханс Гюнтер. «Котлован и  Вавилонская башня»).

В  1895  году Луначарский поступает в  университет в  Цюрихе. Он много читает, слушает лекции Рихарда Авенариуса и  увлекается идеализмом, что  в  корне противоречило марксистским воззрениям. Там  он вступает в  масонскую ложу и  пытается постичь суть тайных знаний. В  конце концов он перестает искать Бога — становится атеистом (убежденным) и  марксистом (сомневающимся). Его искания в  сфере эмпириокритицизма (так критикуемого Лениным) приводят к  написанию двухтомного труда «Социализм и  религия».

В  конце 1890-х Луначарский знакомится с  Максимом Горьким, и  они совместно разрабатывают новое направление в  философии — богостроительство. Оно было антихристианским учением, провозгласившим религию без  Бога — это течение стало апофеозом идеи Человекобожества.

Богостроители призывали не  искать «объективно не  существующего» Бога, а  построить Его из  некой субстанции, из  мощи коллектива. Луначарский являлся главным борцом с  христианскими храмами, инициатором замены Веры просвещением, а  русского алфавита — латиницей, что  являлось немалым вкладом во  «всесмешение» (Вавилон).

Но  не  только этот перевод слова «Вавилон» воодушевлял богостроителей, но  и  «Врата Бога». Именно поэтому они построили храм Ваала (Вила) на  Красной площади и  собирались построить «башню до  небес» — грандиозный Дворец Советов на  месте взорванного Храма Христа Спасителя.

«Это настоящая Вавилонская башня, но  такая, которая не  хочет приближать людей к  небу, а  приближает небо к  людям», — написал в  своей книге о  Советском Союзе Леон Фейхтвангер в  1937  году.

Но  не  задалось…

Теперь обратимся к  еще  одной зловещей фигуре «Ордена космополитов», русофобу «Бухарчику». Николай Иванович предельно откровенно высказался о  собственной персоне: «для  меня революция — всё, и, если потребует она от  меня жизни моей любимой жены, я  спокойненько утоплю ее в  умывальном ведре, медленно и  мучительно. <…> На  Россию мне наплевать, слышите Вы это — наплевать.  ИБО Я  — БОЛЬШЕВИК!»

Сталинский Генеральный прокурор Андрей Вышинский замечательно охарактеризовал этого субъекта буквально несколькими словами: «помесь свиньи с  лисом».

В  1924  году юрист и  поэт-эмигрант Илья Британ (1885-1942  гг.), бывший член Моссовета, опубликовал в  Берлине памфлет под  названием «Ибо я  — большевик». Ее отпечатала Типография «Зинабург и  К°» — Книготорговое акционерное общество «Логос». В  брошюре содержался текст письма, якобы полученного автором от  Бухарина.

Послание не  было подписано, в  конце его была довольно профессионально нарисована пятиконечная звезда, внутри которой, как  в  клетке, сидели попугаи — знак того, что  «вы сумеете обезоружить своего врага еще  до  того, как  он сумеет помешать вам». И  тут  же ёрнический, вполне в  духе ребячливого Бухарина лозунг: «Прилетайте и  соединяйтесь!»

Особого внимания брошюра не  привлекла. По  крайней мере, широкого резонанса не  последовало. Но  в  1928  году письмо было переведено и  перепечатано во  французском журнале «Ревю универсаль» с  комментарием, где автором уже непосредственно назывался сам глава Коминтерна.

Разразился форменный скандал. Бедному «Бухарчику» пришлось отчитываться на  Политбюро ЦК и  даже выступать в  прессе с  решительным опровержением эмигрантской «фальшивки».

Быть может, это все-таки была провокация? Нет, настолько тонко они не  могли сработать. Первоначально письмо было опубликовано Британом без  ссылок на  чьи-либо имена. Неужели белоэмигранты, будь это действительно подделка, сразу, «не  отходя от  кассы», не  расшифровали «любимца партии»? Разве стали  бы ждать четыре года? Ни  в  коем случае. А  стиль Николая Ивановича, столь заметно видимый в  письме, можно  ли его не  узнать?..

Кстати, Бухарин никогда не  отличался здравым смыслом. Так, к  примеру, во  время своего последнего пребывания в  Париже (март — апрель 1936  года) он виделся по  официальным делам с  известным меньшевиком Ф. И.  Даном (Гуревичем) и  его женой. И  что  же? Главный редактор «Известий» к  тому времени, он говорил с  ними о  Сталине в  таких выражениях, что  поверг своих собеседников в  изумление.

Большинство исследователей не  сомневаются, что  письмо под  заголовком «Ибо я  — большевик» подлинное, а  не  сочиненное в  качестве полемического памфлета от  имени Бухарина. Будь иначе, славянофил-почвенник Илья Британ наверняка не  стал  бы столь выделять в  нем роль Ленина. Приведем выдержки из  этого поразительного документа эпохи, разбив их  для  удобства восприятия на  более мелкие абзацы.

«Паршивое времечко! Но  — встань сейчас сам Ленин, с  телом которого у  нас такая досадная и  прибыльная для  ученой шатии возня, и  он, вероятно, только выматерился  бы почище десятилетнего комсомольца и  уехал  бы на  охоту или  удрал обратно, не  зная, что  делать.

Ах, нет: может быть, он и  только он придумал  бы выход из  этой дьявольской паутины! Ведь вы-то  знаете, чем  силен и, поэтому, велик был наш Ильич, которого вы совершенно зря величали слепым пророком третьей величины. Правда, вам известно, что  Ленин был липовым теоретиком, и  его, с  позволения сказать, марксизм, ныне именуемый ленинизмом (слово почти неприличное!), действительно представляет из  себя дурную мешанину из  Бланки, Бакунина, пугачевщины и, как  вы добавили, чего-то  от  Федьки-каторжника.

Правда, вам ясно, что  его философские познания были смехотворными, а  книжка «Материализм и  эмпириокритицизм» навсегда останется образцом крайней тупости в  абстрактных вопросах; знаете вы и  то, что  даже политической экономии он смело мог  бы поучиться у  моих «свердловцев», и  я  не  раз публично и  к  ужасу партийного синода разоблачал его невежество и  в  этой области…

Видите, как  резок я  сам и  как  искренен, когда речь идет о  правде (но  не… в  «Правде»: простите за  плохой каламбур, к  тому  же и  не  новый!), все это так, и  только по  дешевке купленные нами академики, сменовеховцы и  прочая гредескуловщина должна думать и, разумеется, писать о  нем иначе. < …>

Да… если  бы Ленин и  теперь был с  нами! О, я  всегда говорил вам, что  самое ужасное и  самое контрреволюционное существо в  мире (контрреволюционнее даже… вас!) это — Смерть: пока мы работаем тут над  освобождением пролетариата от  экономического рабства, немец должен, слышите: должен, скажите это ему от  нашего или, по  крайней мере, от  моего имени — выдумать средство против этой курносой меньшевички, иначе, право, будет мало и  толка, и  смысла даже в  осуществлении на  земле Мирового Союза Социалистических Республик. Бессмертие — это хоть и  не  написанный, но  главный пункт нашей программы: говорю вам сие как  ее автор.

Итак, мы — в  пустыне и  — без  вождя!

Посудите сами…

Сталин — нуль и  все спасение видит еще  в  одном (котором по  счету?) миллионе трупов.

Каменев — нуль и  поучает нас, как  удобнее всего сидеть между двух стульев.

Крупская — нуль и  просто — дура, которой мы, для  очередного удовольствия «низов» и  для  пущего бума да  шума разрешили геростратничать, сжигая библиотеки и  упраздняя школы, будто  бы по  завету Ильича: на  мертвых все валить можно, ибо они, как  известно, сраму не  имут…

Зиновьев… О  нем разрешите не  говорить, дабы не  испачкать о  него даже матерное слово.

Рыков — нуль и  даже разучился острить (единственная его способность, будь он трезв или  пьян) к  бесконечному удовольствию Луначарского, которого он прозвал Лунапаркским и  Лупанарским, а  вместо наркома совершенно правильно величает наркомиком.

Дзержинский — нуль, если, разумеется, дело не  касается Г. П.  У., в  филиалы коего он превращает все решительно ведомства, куда мы его ни  посылали.

Я? Ах, голубчик, и  я  — тоже нуль, если свести с  трибуны или  кафедры или  вытянуть из-за  письменного стола да  приставить к  «делу»: отлично зная себе цену, я  поэтому сроду никаких должностей не  занимал, тем  более, что  при  моих спартанских вкусах — наклонностей к  воровству не  имею.

Знаю, вы ждете моего слова о  Троцком. Но  он всегда был политическим нулем, правда, большим нулем, и  останется им до  конца своих дней, даже если судьба все-таки сделает из  него коммунистического диктатора. Прежде всего в  Троцком, который поплелся в  нашу партию накануне «октября», когда, конечно, это было для  него единственным путем к  карьере, в  нем нет ничего истинного коммунистического; и  поэтому, как  всегда, прав был Ленин в  своей нелюбви, в  своем недоверии к  нему».

«Россия? Что  такое Россия?

Для  вас даже в  самом слове кроется некая «тайна»; для  вас оно горит где-то  в  раю (но  не  в  коммунистическом!) на  престоле у  вашего бога, который, разумеется, в  ваших глазах представляет из  себя космического монарха без  намеков на  конституцию; для  вас это

Шесть букв из  пламени и  крови

И  царства божьего ступней…

Ну, а  для  меня, для  нас это — только географическое понятие, кстати сказать, нами, без  малейшего вреда для  революции, с  успехом упраздненное; для  меня это тоже слово, но  — старое, никому не  нужное и  сданное поэтому в  архив мировой революции, где ему и  место.

Для  меня современная Россия, т. е. С. С.  С.  Р. это — случайная, временная территория, где пока находимся мы и  наш Коминтерн, которому (это в  скобках!) ваш глупый Запад с  его близорукими, безмозглыми правительствами деньги все-таки даст, ибо, как-никак, а  социалисты скорее наши, чем  ваши, даст, не  понимая, что  мы на  эти самые фунты и  франки зажжем Европу и  проломим всем им приспособления для  цилиндров…<…>

Да, ваша Россия, конечно, погибает: в  ней теперь нет ни  одного класса, коему когда-либо и  где-либо жилось пакостней, чем  в  нашем совдеповском раю (кстати: если это — рай, то  каков  же совдеповский ад? Любопытно…).

Мы не  оставили камня на  камне от  многовековой постройки «государства российского; мы экспериментируем над  живым, все еще, черт возьми, живым народным организмом, как  первокурсник-медик «работает» над  трупом бродяги, доставшимся ему в  анатомическом театре…

Но  вчитайтесь хорошенько в  обе наши конституции: там  откровенно указано, что  нас интересует не  Советский Союз и  не  его части, а  борьба с  мировым капитализмом, мировая революция, для  которой мы жертвуем и  будем жертвовать и  страной, и  собою (жертва, конечно, на  Зиновьевых не  распространяется!) без  малейшего сожаления и  сострадания к  тем, кто  нужен в  качестве удобрения коммунистической нивы для  ее будущего урожая…<…>

«Народ безмолвствует»… И  будет молчать, ибо он, голубчик, не  «тело Христово», а  стадо, состоящее из  скотов и  зверей. Сознаюсь вам теперь в  том, что  однажды рассказанная мною история — не  анекдот, как  я  тогда уверял вас, а  самый настоящий факт: клянусь… Не  понимаете, о  чем  я  говорю? Забыли? А  вот о  чем: Ленин действительно изрек, что  он боится, как  бы ему в  шутку не  подсунули на  подпись декрет об  обязании всех граждан обоего пола в  определенный срок целовать его на  Красной площади в  срамное место; он, по  рассеянности, подмахнет этот указик, и  вся страна станет… в  очередь, да  еще, добавлю я, появятся и  такие, которые (не  только сменовеховцы, но  и  поприличнее!) найдут в  этом акте величайшую государственную мудрость».

«Помните  ли, как  вы однажды выгнали меня из  своей комнаты, когда я  — это было под  утро — в  жарком споре с  вами открыл вам все наши карты, признав, что  у  нас нет никакой «советской власти», никакой «диктатуры пролетариата», никакого «рабоче-крестьянского правительства», никакого доверия к  нашей дурацкой партии. А  есть лишь очень небольшой орден вождей грядущей в  мир социальной революции (наподобие тех «масонов», в  которых вы, хоть и  не  по  Нилусу, но  все  же верите!), в  ответ на  ваше надоевшее мне сравнение нас с  «бесами», выпалил, потеряв остатки хладнокровия, что  Достоевского, к  сожалению, нельзя расстрелять? <…>

Нет, мой птенчик. Ленин и  все мы (мы, т. е. орден!) понимаем русскую действительность не  хуже вас, а  знаем все, потому что  от  нас вездесущий Феликс, поставивший за  спиной каждого советского гражданина по  паре чекистов, не  скрывает и  не  смеет скрыть ничегошеньки… <…>

Человек? Вне нашего ордена нет никаких человеков, а  есть только «вриды», т. е., если вы уже забыли наш «великий русский язык», — временно исполняющие должность сих существ. <…>

Да, терять нам почти что  нечего: Россия далась нам даром, еще  с  приплатой, а  уйдем из  нее, если уйдем, с  такими богатствами, на  которые можно купить полмира и  устроить социальную революцию на  всех планетах и  звездах Солнечной системы. Подполье нас не  пугает: не  новость, и  в  нем есть свое обаяние для  масс, а, повторяю (приятно повторить!), средств у  нас — без  конца, причем, на  всякий пожарный случай, они давным-давно находятся за  пределами досягаемости тех, у  кого их  отняли…

Ах, впрочем, к  чему эти мрачные мысли: «нам всегда везло и  будет везти!»

А  русская свинья-матушка, которая терпеливо пролежала три столетия на  правом боку, с  таким  же успехом пролежит еще  дольше — до  прихода Мировой Социальной Революции и  на  левом боку: на  то  она и  свинья…»

Несколько слов о  публикаторе этого документа. В  начале 1930-х Илья Британ переехал во  Францию, продолжая активно «вращаться» в  эмигрантских кругах. 12 июня 1938  года его упомянул Лев Троцкий в  связи с  «бухаринским» посланием. В  письме редактору газеты «Ла Флеш» он указал, что  «если публикация исходит от  Ильи Британа», то  «его роль в  аппарате пропаганды белых эмигрантов или  фашистской Германии не  может оставлять места сомнениям».

Однако с  этим утверждением Демон Революции явно переборщил, что  подтвердила дальнейшая трагическая судьба Британа. 15 декабря 1942  года он был арестован и  расстрелян фашистами в  числе девяноста других заложников во  дворе казармы в  городе Монруж, что  в  предместье Парижа.

В  своем предсмертном письме сыну Британ писал:

«Дорогой Сашенька, родное дитя!

Завтра меня не  будет. Да  послужит тебе утешением только то, что  умру я, как  жил: чрезвычайно просто. Без  позы, без  ненужных слов.

О  чем  я  успею подумать в  последнюю минуту? Не  знаю. Вероятно о  тебе, о  твоей бедной матери. Больше всего на  свете я  любил тебя, несчастливую нашу родину, музыку Рахманинова. И  еще  русскую литературу, единственную в  мире».

Под  заголовком своей давнишней брошюры «Ибо я  — большевик» Британ добавил пояснение: «Тем, которые придут». Не  к  современникам обращался Илья Александрович, нет, не  к  ним…

Итак, в  партии командные высоты занимало космополитическое меньшинство, с  которым вынуждено было мириться (до  времени) национально ориентированное большинство. И  когда Иосиф Сталин стал руководителем этого большинства, вопрос с  «гражданами мира» в  СССР был предопределен…

Самому Сталину повезло гораздо больше: сам того не  желая, Никита Хрущёв, принимая мстительное решение о  выносе мумии генералиссимуса из  мавзолея, тем  самым отпустил душу Иосифа Джугашвили на  покаяние. Без  погребения в  земле его тело находилось восемь лет, семь месяцев и  двадцать два дня.

Больше двадцати лет назад КПСС перестала быть «руководящей и  направляющей» силой государства. Рухнул Советский Союз, о  своем вожде В. И.  Ульянове-Ленине даже коммунисты вспоминают только по  праздникам. Так почему «красная мумия» до  сих пор пребывает в  Мавзолее? Неужели и  впрямь она помогает удерживать власть над  Россией кремлёвскому симбиозу «февралистов» и  «неотроцкистов»?

Даже в  самом кошмарном сне основатель партии большевиков не  мог и  предположить, что  из  его тела сделают мумию, идола — и  будут держать в  мавзолее, выстроенном по  примеру языческих зиккуратов древности. Вообще получился чудовищный нонсенс: из  убежденного атеиста, который боролся со  всеми религиями, его  же соратники создали мумию и  поклонялись этим «мощам» как  некоему идеальному (святому) образу, ставшему символом Красного культа.

Теперь давайте отвлечемся на  минуту от  политических пристрастий и  антипатий и  вдумаемся в  такой факт: в  мавзолее лежит мумия главы государства, чей головной мозг находится за  сотни верст, совершенно в  другом месте — в  питерском Институте мозга. И  такая кощунственная дикость по  отношению к  умершему не  вызывает в  нашем обществе никакого протеста. Чему тогда удивляться, что  мы живем «без  царя в  голове»?

Кстати, кроме мозга Ленина в  институте, созданном в  1928  году, заключены мозги Сталина, Калинина, Кирова, Куйбышева, Крупской, Луначарского, Горького, Белого, Маяковского, Мичурина, Павлова, Циолковского, Ландау… и  даже академика Сахарова (с  согласия его родных).

И  последнее…

В  мае 1891  года в  Петербурге заболела и  скончалась от  брюшного тифа 19-летняя Ольга Ульянова, сестра Ленина. Ее похоронили на  Литераторских мостках Волкова кладбища. Сестра, как  и  позднее мать, Мария Александровна Ульянова, была отпета в  одной из  кладбищенских церквей и  погребена по  христианскому обычаю.

На  могиле сестры Владимир Ильич установил четырехконечный чугунный крест, на  могиле матери, умершей в  1916  году, — ажурный шестиконечный. После революции глава Совета народных комиссаров заменил их  на  мраморные.

Только в  1930-х власти установили на  могилах Ульяновых черные мраморные саркофаги. Нынешний мемориал был создан в  1952  году. Найти старые фотографии с  крестами не  представляется возможным.