ОТВЕТ ГЛАВЕ "ЧЕРНОЙ СОТНИ" А.Р. ШТИЛЬМАРКУ
УДАР РУССКИХ БОГОВ!

 

В “РУССКОМ ВЕСТНИКЕ” №14-15, 2001 года прошла информация о том, что "18 марта 2001 года в Московском парке культуры и отдыха "Кузьминки" члены православно-патриотических организаций "Русское Национальное Единство", "Союз Православных Хоругвеносцев", Союз Православных Братств, Союз Русского Народа и других объединений провели акцию публичного сожжения порнографической и иной антихристианской литературы. Собравшиеся – а это более тысячи человек – потребовали от властей России введение закона "О духовной и нравственной цензуре". Отмечалось, что выпуск данной продукции осуществляется за счет русских налогоплательщиков и субсидируется из казны государства. Были сожжены журналы "Плейбой", книги "Удар Русских Богов" В.Истархова, "Детская сексуальная энциклопедия", книга Э.Радзинского с хулой на Св. Царственных Мучеников и Григория Распутина, газеты "Московский комсомолец", книги М.Горбачева, порновидеокассеты и аналогичная "демократическая продукция".

Это лаконичное сообщение в пух и прах разбивает аргументацию главы "Черной сотни" А.Р.Штильмарка о том, что Хоругвеносцы и их Глава Л.Д.Симонович-Никшич потворствуют различным еретическим и антихристианским тенденциям в патриотическом движении.

Как могут люди, исповедующие тайную ересь одновременно с этим сжигать книги Радзинского и Истархова? Союз Православных Хоругвеносцев и Союз Православных Братств заявляет, что мы исповедуем Господа Бога нашего Иисуса Христа, славимого во Святей Троице, и что мы никогда и не при каких обстоятельствах не отречемся от Креста и Символа Веры нашей Православной Церкви.

В тоже время мы хорошо понимаем, что в силу страшной смуты, творящейся в России в последние 15 лет, многие честные Русские люди потеряли духовные ориентиры и, поддавшись бесу сомнения, отошли от Церкви. В этом их не вина, а беда. Вина в их отпадении от церкви – наша. В силу своей теплохладности и лени мы не в состоянии исповедывать Христа с той Любовью, которую заповедовал нам Он Сам. Не чувствуя в нас любви и жертвенности, многие блуждающие в потёмках отворачиваются от нашей веры и находят себе других богов.

Пройдет время и многие из заблудших обратятся, и станут горячими ревнителями Православия. Наша цель и задача способствовать именно этому, а не ввержению их в Геенну Огненную. Мы – Хоругвеносцы, если мы настоящие Христиане, должны сделать все чтобы обратить наших Русских сестер и братьев, а не лишить их вечного спасения. Христианский путь обращения проходит через спокойное смирение, сострадание и уничижение перед любой языческой гордыней, с которой мы сталкиваемся в нашей повседневной жизни. Смиришься и обратишь, возгордишься и отвергнешь, и таким образом закроешь возможность спасения не только заблудшему "неоязычнику", но и себе христианину. Не надо бояться никаких ударов никаких богов, бояться надо уловления себя в сети дьяволи и отпадения от любви Христовой. Ибо одна из главнейших заповедей Господа Бога нашего Иисуса Христа гласит – "НЕТ БОЛЬШЕ СЕЯ ЛЮБВИ, ЧЕМ КТО ДУШУ СВОЮ ПОЛОЖИТ ЗА ДРУГИ СВОЯ"! А други наши все Русские люди, за спасение душ которых мы несём такую же ответственность как и за свою собственную.

Да не отступимся от искренних своих, и если даст Бог положим душу за наших братьев, не только Христиан Православных, но и заблудших "язычников".

А возревновавшему не по Бозе Александру Робертовичу Штильмарку мы хотим ответить в неожиданной для него форме поэмы, которая во времена средневековья была очень распространена в схоластической полемике.

Глава Союза Православных Хоругвеносцев,

Председатель Союза Православных Братств

Леонид Донатович Симонович

 

 ПИСЬМО К ШТИЛЬМАРКУ

(в ответ на его официальное послание, обвиняющее меня в том,

что я окружил себя всяческим сбродом)

I

Дорогой Александр Робертович!
Вы мне пишите, что я еретик,
И Вы видите ясно, как в зеркале,
Что я сбился с прямого пути...

Нет не то, чтоб Вы прямо так пишите
Но мне ясно без слов и так,
Ваше честное русское сердце
Подает несомненный знак

Что вокруг меня сумасшедшие,
Маргиналы и всякий сброд,
И что в сборище буйнопомешанных
Превращается Крестный Ход!

Шизофреники, параноики,
Малохольники, маньяки,
Половина из них - раскольники,
Остальные еретики...

Издают газеты ужасные,
“Жизни Вечные” продают,
На народном собрании страшные
Тропари про Царя поют

“От ЖИДОВ”! – поют был умученный,
Искупитель наш Батюшка-Царь,
И хрипит, мегафоном озвученный,
На сыром ветру пономарь.

Как затянут: “Радуйся, Радуйся...”
Как пойдут по Святой Руси,
Так масонам мистических градусов
Хоть покойников выноси.

Хор вступает совсем не правильно,
Бабки старые ноты врут,
И раскольники-малохольники
Ваши чуткие нервы рвут.

Русопятые, сиволапые,
Впрочем, дело ещё и в том,
Что Симонович тихой сапою,
Из собраний сделал дурдом.

Вы на вид мне поставить желаете,
Что с Истарховым я заодно
И меня сумасшедшим ругаете,
Дорогой, посмотрите в окно:

II

Там печальные странные образы,
Вперемежку собаки и люд,
Там отец Олег, Юра Копосов
Сквозь метель ледяную бредут.

Там рекламы, зовущие в Турцию, –
Брось, ребята, оставь Третий Рим! –

А не то закуем нози-руци вам,
И устроим новый Пурим!

И на Троцкого сильно похожие
Всё орут нам Огня, да Огня!
И глаза с Губельманами схожие,
Ухмыляясь, глядят на меня

Там во тьме Изумрудно-Рубиновый
Над Россией сверкающий Крест,
А внизу магазины всё винные,
И бутылки пивные окрест.

Люди Русские песни поющие,
Про разлуку, тоску и любовь,
А по следу волками идущие,
Вурдалаки сосущие кровь.

Вот мужик затянул про свидание,
С милой девушкой, там, где сирень,
Вдруг подкатывают и под страдания
Головой ударяют об пень...

И замолк мой мужик, призадумался,
В небеса устремились глаза
Где с каким-то таинственным умыслом,
Загорелась большая звезда.

Вот она моя тихая Родина,
В полынье отразилась светла,
И бредет по ней Юра Копосов,
И скрепят на ветру ворота.

Много наших святых и застенчивых,
Неприкаянно бродят меж двор,
Вы ж на них, Александр Робертович,
Наточили опричный топор?!

III

Сумасшедшая, дикая, мутная
Маргинальная русская жуть,
Окружила Вас ересью муторной,
Не даёт Вам ночами заснуть,

Вот столпились в прихожей, толкаются,
Словно мутные волны идут,
Окружают, на вас надвигаются,
Заунывно и жутко поют,

Подступили, кружат и склоняются,
Искривляют надтреснуто рот,
И идёт, и трясёт, и мотается,
Этот весь – как Вы пишите – “Сброд”...

И бредут сквозь метель и шатаются,
И пальтишко весит на костях,
Вот упал в белый снег, улыбается,
Словно он уж у Бога в гостях...

Всё идут и поют, и колышатся,
Впереди кто-то в саване худ,
Херувимское пение слышится,
Будто впрямь наступил Страшный Суд...

Много Русских невинно загубленных,
Только косточки всё по полям,
Там за них получают не рублями,
Там за них выдают шекеля.

Этот “Сброд”, Александр Робертович,
Звался ранее Русский Народ,
Много лет Березовские с Грефами
Всё мечтают, когда же помрёт?!

Воют волки, иль ветер, иль нищие,
Всё идут и поют, и поют,
Нет ни денег, ни дома, ни пищи им,
И всё реже на хлеб подают.

Иль мне это всё только так кажется,
Иль пригрезилось это во сне,
Иль метель белоснежною пряжею,
Навивает видения мне.

Вот летит, головою врезываясь,
Пробивая туман и мглу,
А внизу лёд подобен лезвию,
И вода подо льдом – стеклу.

Он ударится обязательно,
Он убьётся внизу насмерть,
От того за ним так внимательно
Наблюдает старуха Смерть.

Молотками звенят чеканщики,
Иль полозья по льду скрепят,
Разыгралась метель Хованщиной,
Староверов идёт отряд,

Вон мужик стоит с царским посохом,
Вон боярыня в кандалах,
За боярыней, за Морозовой,
Староверы плывут в гробах,

А за ними – иль это мне грезится –
Заколенных младенцев ряд,
Вдруг метель снеговая отверзется,
И откроется Райский Сад.

Воет ветер, деревья как всадники,
Накренившись, волнами летят,
Про историю Марфы Посадницы
Провода стременами звенят...

Там Егорыч, там Юра Юродивый,
Снег глубокий, поля и поля,
Это всё моя бедная Родина,
Наречённая Русью земля.

На морозе Николка Юродивый,
Толпы странников нищих бредут,
Их в высоких собраньях за Родину
Русским сбродом потом назовут.

IV

Моя бедная тихая Родина,
Толпы странников нищих бредут,
Впереди трое Ангелов вроде бы,
Про Царя и Голгофу поют.

А вокруг тоже белые Ангелы,
В снегопаде поля и поля,
Ослепленные Постники с Бармами,
Крестным Ходом идут в лагеря,

Имена всё исконные русские,
Базилевсы в дырявых пальто,
И глаза, устремленные в пустыню,
Где горит слюдяное окно.

Где тонки переплёты свинцовые,
Где звенят золотые ключи,
Где их души цепями-оковами,
Не достанут уже палачи.

Там горит пред иконкой лампадочка,
Тихий инок читает псалтирь,
И всех страждущих встретит там радостно,
Сам Небесный наш Архипастырь.

Сколько раз я их видел идущими,
Погруженными в дым полыньи,
В снегопаде стихиры поющие,
Еремии, Исайи, Ильи...

Впереди застеклённая свечечка,
Тихо теплется воск в фонаре,
А метель то кружится, то мечется,
То гудит на псалтырной струне.

На ветру развеваются красные,
Стихари в посолонях огня,
Развеваются чёрные мантии,
И звенит, и звенит ектенья...

Ближе всё лес хоругвей и знаменей,
Впереди грозный образ Христа,
А вокруг словно в призрачном пламени,
В снегопаде горят Три Креста.

И Архангел в бою весь израненный,
И летит за ним воинов рать,
И Владимирский Образ на знамени,
Под которым легко умирать.

Там не скроешь, не сможешь там выспренно,
Обозвать сумасшедшим сей "сброд",
Знают там: без единого выстрела
Истребляется Русский народ.

Этот “Сброд”, Александр Робертович,
Там рассудят, простят и поймут,
Потому что за всех исковерканных,
Слёзы горькие Ангелы льют.

Зря Вы, так, Александр Робертович,
Приближаются сроки к концу,
Посмотрите внимательно в зеркало,
Поднеся свет лампады к лицу…

+ + +