Кафе Хаус на Мясницкой

19.11.2013

19 ноября 2013-го года. Вторник. 17.42

Великий Русский эпос Сергея Фомина

Глава

У меня сегодня всего лишь 45-ть минут для писаний. Хотел написать для «письма», а написалось для «писаний». Ибо слово «писание» больше подходит для того бесконечного текста, который я пишу примерно с года эдак 198-т...- какого-то. Скоро 30-ть лет, между прочим... Но все мы начинали где-то в середине - конце 80-х годов, ушедшего XX века. И я, и Болотин, и Щедрин, и Демин, и Платонов, и Сергей Фомин, очередную, уже 8-ю книгу которого я листаю и читаю вот уже вторую ночь подряд. Даже не знаю, с чем в русской, впрочем как и в мировой литературе, можно сравнить этот его

следственный эпос по делу о жизни и смерти Григория Ефимовича Распутина.

Пожалуй, что и не с чем за всю историю Мировой Литературы. Ближе всего по охвату реальности это, конечно, «Элиада» Гомера и «Война и Мир» Толстого.

Я имею ввиду охват эпох, людей, событий интриг, сюжетов, коллизий... Но даже Лев Толстой, несмотря на бесконечное течение эпоса, все-таки никогда не отходил так бесконечно далеко от главной линии (линий и их переплетений) своего повествования. А у Сергея Фомина эти «отходы» иногда совсем бесконечны. Даже и сам главный герой этой «следственной Поэмы» Григорий Ефимович Распутин, - да что Распутин, - даже его ближайшее окружение может пропасть со страниц повествования, и иногда достаточно надолго, и мы вдруг погружаемся в широчайшую живую атмосферу самой эпохи, насквозь пронизанной некоей демонической энергией, оккультной мистикой и мраком, «духами и туманами» символического декадентства. Перед нами, как и у Гомера проходят мириады странных и удивительных исторических типов, светлых как месье Филипп или Григорий Распутин, или темных как Папюс и Чинский. И тут же их окружение, почитатели, враги или сами покровители, стоящие где-то в полутьме за этими странными фигурами. Если, несколько отвлечься от несомненного и очень здорового реализма повествования, то может показаться, что ты попадаешь в какой-то мир виртуального зазеркалья, в подпольное измерение театра папы Карло или же в мир Эрнста Теодора Амадея Гофмана с его щелкунчиками и мышиными королями. Но это, именно, если отвлечься и вдруг увидеть этот мир как зазеркалье. Потом ловишь себя на том, что и месье Филипп, и черногорские принцессы Стана и Милица, и магистр ордена мартинистов Папюс, и Сергей Александрович с Елизаветой Феодоровной, и уж тем более Государь Николай II Александрович и Государыня Александра Феодоровна, и сама центральная фигура эпоса Григорий Ефимович Распутин, совершенно реальные люди. И такие же реальные люди муж черногорской принцессы Станы, главнокомандующий Российской Армии Великий Князь Николая Николаевич по приказу которого из прифронтовой полосы, во время Первой Мировой войны, очень жестко и быстро выселяли всех евреев...

И вот тут как-то даже неожиданно возникает еще одна важнейшая тема мировой истории — тема еврейства. И опять главная канва повествования куда-то вдруг уходит и зацепившись за войну, и за главнокомандующего дядю Царя Николая Николавеича и его довольно жесткий солдафонский характер — мы вдруг попадаем в океан еврейских местечек Западной Украины, Польши и Галиции, а потом шире, шире и, что самое главное, глубже, в глубокие, глубочайшие действительно «мистические тайны мирового еврейства...»

+ + +