Предел "Благуша".

Царский Зверинец на Соколиной горе.

Рыцарский Замок. Тронный зал. Овальный стол.

Волшебная лампа "Оникс".

01. XII.2013

1 декабря 2013-го года.

Воскресенье. 18:00.

 

"Бесы и Достоевский"

Глава

 

Да, итак, дорогой наш читатель, мы с тобой, вне всякого сомнения, присутствуем при разговоре учёного мага с отнюдь не мелким бесом современного "эфира". Помните, у классика –

Ночной эфир струит зефир …

– или "сефир", или "сефирот", что, конечно, одно и то же.

Маг, как всегда, я бы сказал, несколько робко интересуется этим самым

из того, потустороннего мира, существом.

А чёрт, как всегда, что называется, ёрничает и выделывается. И подделываясь под человека, издевается, изо всех сил стараясь показать, что

"ничто человеческое ему не чуждо".

Даже наоборот. Он любит людей, любит своих героев, и готов разбиться для них в лепёшку. Впрочем, иногда и ему приходится ох, как трудно! Потому что эти глупые людишки всё время хотят определённости:

– Меня удивляет, – говорит он, – удивляет, когда спрашивают: ты за кого? (Это я-то?) Да мне ни те, ни другие не нравятся. (Ибо я чёрт и, как опять же сказал, поэт – )

у нас своя, особенная стать !

А по сему, мне ни кремлёвские не нравятся, ни болотные! (Последние ещё потому, что профанируют, и страшно опошляют нашу высшую науку межзвёздных сфер, опуская её до уровня каких-то водяных и кикимор. И кругом только критика, критика! Ну ладно бы ещё как у наивного старика Канта: "Критика чистого разума", ибо мы, так называемые "нечистые" – странное, странное и несправедливое название, – очень любим всё, что относится к сферам "чистого разума". Так нет, подавай им "критику всего существующего"! Нет, нет. Меня, как представителя сферы практики, волнует не столько критика, сколько следующий, практический шаг).

Мы на критике уже потеряли великую страну. (Конечно, и там не всё было в порядке. Атеизм, квартирный вопрос, отсутствие веры не только в Бога, но и, что совсем уже за рамки! – полное отсутствие веры в чёрта! А это уже, знаете ли, –

чёрт не знает, что такое !)

Одно могу сказать: без позитивного созидательного плана тяга к критике разрушительна! Она уничтожает природу, как человеческую, так и государственную. Надо думать: а что дальше, за критикой? Ибо вскрывая порок, ты можешь уподобиться русской литературе XIX века, которая в этом вечном самокопании

выбросила истину и русскую душу.

( А что может быть интереснее, добрее, а порой и злее, русской души? Ибо русская душа – это страшная бездонная бездна, это Рай и Ад одновременно, и часто мне и моим помощникам как Вергилию Данте приходится вести эти блуждающие русские души по кругам того самого русского Ада, который так гениально изобразил Великий Флорентиец. За что мы ему, конечно же, очень благодарны. Да что Флорентиец, разве Достоевский не описал тот же Ад, только здесь на нашей, родной, так сказать, почве! )

О, с каким наслаждением (часто мазохистским) мы говорим о Достоевском! (Говоря здесь "мы", я имею в виду, конечно, нас – чертей).

Ибо именно Достоевский пустил бесов в русскую душу !

( О, он широко распахнул врата! И мы вошли. Сначала робко, тихо и незаметно, а потом всё наглей и нахальней). Потому что именно в Достоевском отражались противоречия, которые позже аукнулись семнадцатым годом. Он, он, этот великий гений тёмных бездн и глубин, виноват в кровавой русской революции! Он, и только он!)

И вся чертовщина русской души

(а я умею быть самокритичным) – вылезла именно оттуда. (Вот, нас обвиняют в холоде, нас обвиняют в ненависти. Ан нет. Я люблю людей, я люблю моих героев, я их обожаю!) А

Достоевский – это когда ненависть без любви !

Без смирения, без базового направления. (Последнее, пусть термин и несколько непонятный, но всё идёт оттуда, оттуда – с нашей главной базы в девятом кругу…)

Тогда, видимо опомнившись, Александр Проханов пытается скорректировать:

– Сбылись не пророчества Достоевского, а его опасения?

Но чёрта не поймаешь. И Соловьёв отвечает:

– Конечно. И это страшно.

Александр Проханов: – Их надо табуировать? (то есть запретить, – Л.Д.С-Н)

Но чёрта и тут не удаётся поймать. Соловьёв отвечает:

– Он (Достоевский) не предложил варианты выхода. (А ведь были, были варианты. И главный вариант – победа тех чертей, которые принесли людям знание… Миром должны править философы. Прямо по Платону. А Платоном должны править духи – т.е. мы. Тогда всё встанет на свои места, и кончится вся эта свистопляска сорвавшейся с катушек загадочной русской души. И наступит порядок. Навечно. Как и говорил уже Великий Инквизитор. Единственный умный и положительный герой из всех романов Достоевского… Но он ему не внял, не внял предложенному варианту. Более того: он, Достоевский, и запустил хаос. Ибо его книги – это всё ложь!) Момент придуманной идеологии, так сказать, момент колоссального расслоения. Когда не слышали друг друга социальные слои. И это был момент многократного поражения России.

(он, Достоевский, её, Россию – унизил !)

А Россия не может быть униженной. В России униженной взрываются революции. (И мы, я, любя и обожая добрый и наивный русский народ, тогда встали на его сторону, восстав против этого страшного унижения. Да, да! И пусть Достоевский впустил нас в русскую литературу, впрочем, мы ему очень благодарны! – но тут уж терпение наше не выдержало. И мы подняли бунт. Причём не какой-то там "безсмысленный и безпощадный", а очень даже "осмысленный и оттого ещё более беспощадный". И мы тогда были очень – очень близки к окончательной и бесповоротной победе. Потому что наш "разум возмущённый кипел". Но потом, как это часто бывает в истории, к сожалению, перекипел. Но тогда было хорошо. Униженная Россия была страшна. Кругом была ненависть и злоба. Помните, Александр Андреевич, наш любимый с Вами поэт писал в "Двенадцати":

– Черный ветер, белый снег,

На ногах не стоит человек…

– Злоба, черная злоба

– Товарищ, гляди в оба! )

В общем, россияне, не любящие свою страну, теряют её.

её разрывают в клочья ! ...

+ + +