из дневников Георгия Свиридова (продолжение)

«Заметка для Курского сборника»

 

Часто я вспоминаю свою Родину — Курский песенный край. Россия была богата песней, Курские края — особенно. До пятидесятых годов (как я знаю) хранились в памяти народных певиц и певцов, передаваемые изустно, из поколения в поколение дивные, старинные напевы. Как они прекрасны, как они оригинальны, своеобычны, какая радость — слушать их. Один из музыкальных ладов, на котором построена моя кантата "Курские песни", говорит о глубокой древности своего происхождения. Этому ладу, я думаю, сотни лет. Теперь уже так не поют. Жизнь — неумолима! Радио и особенно телевидение вытесняют эту музыку. Будет жаль, если она совсем исчезнет.

. . .

За последнее время о музыке написано огромное количество слов. Десятки, сотни и даже тысячи людей занимаются ее толкованием. Мусоргский называл их "музыкальными цадиками". Тысячи людей сделали своей профессией толкование музыки. Обилие бессловесной, бестекстовой музыки особенно располагает к этому. Это называется философией. Признаться, я никогда не понимал, что значит философия в музыке. Чаще всего это произвольное толкование содержания музыкального произведения, если оно не открыто автором. Чем ни более суха, неэмоциональна и безобразна музыка, тем больший простор она дает толкователям, этим "цадикам". Чего только не приходилось читать? Иногда один толкователь говорит одно, другой его опровергает и т.д. Совершенно из "Гамлета" —

Гамлет: Не правда ли, это облако похоже на кита (тигра)?

Полоний: Да, совершенный кит (тигр).

Гамлет: Спина как у хорька!

Полоний соглашается.[*]

* (– ред.) Цитата из "Гамлета" (акт III, сцена вторая) по памяти. Ср. точный текст этого эпизода:

Гамлет: Видите вы вон то облако в форме верблюда?

Полоний: Ей-богу, вижу действительно, ни дать, ни взять - верблюд.

Гамлет: По-моему, оно смахивает на хорька.

Полоний: Правильно: спинка хорьковая.

Гамлет: Или как у кита.

Полоний: Совершенно как у кита.

(Шекспир Уильям. Гамлет, принц датский. Перевод Б. Пастернака. Ижевск, 1981, с.99-100).

. . .

[…] Например, наша духовная хоровая музыка — некогда гордость и самобытность нашего духовного сознания, объявлена уже десятки лет вне закона, оскорбляется и истребляется повсеместно. Исполнить духовную музыку иногда можно, но, фактически, нежелательно (и это все понимают). Духовная же музыка католиков объявлена высшей ценностью (даже когда подобные произведения не являются особо интересными), хранятся, исполняются и у нас. Музыка Русского православия истребляется, унижается, третируется в последнее время. Подобно тому, как церковная роспись католических храмов объявлена бесценным сокровищем, а Русская иконопись почти полностью уничтожена и продолжает уничтожаться.

. . .

Если дать волю воображению и представить себе землю после атомной войны (как мы воображаем ее теперь), трудно подумать, что музыка будет звучать над мертвым камнем. Да останется ли и камень? Не обратится ли и он в пар? Но не хочется думать, что дело именно дойдет до этого! Может быть хоть что-то останется. Останется ли музыка? Такой странный вопрос! Человека сейчас трудно без нее представить. Стало быть, оставшиеся в живых Нomo sapiensы все же будут причастными к музыкальной культуре, той или иной, из существующих ныне на земле.

Какой музыкальный инструмент уцелеет? Скорее всего, человеческий Голос, он всегда при человеке и не нужно специально учится, чтобы играть на нем. Ощутив душевную потребность в музыкальных звуках, человек должен запеть.

А инстинкт, который потянет его к себе же подобному (также уцелевшему), родит разговорную речь и совместное пение. Вот куда я веду, очень неумело, бестолково и сбивчиво: к хору, к хоровому пению, к соединению душ в звуках, в совместной гармонии.

Я ощущаю, сейчас, сидя за столом, что здесь есть зерно верной мысли. Хор — насущное (сейчас!) искусство. Утраченная миром гармония (дисгармония), выразитель которой — оркестр (Европейский музыкальный голос) после катаклизма уйдёт, как уходит из организма болезнь, до того живущая в организме как самостоятельный иной, чуждый организм, который борется с основным и пытается его победить, уничтожить.

Если болезнь не уничтожит основу, то она должна будет уйти. И в слабом, изнуренном теле возникнет тихая гармония катарсиса, очищения мира. Это будет — звучание хора.

. . .

Прогресс цивилизации, рост науки и техники привел к тому, что земной шар превратился в гигантскую коммунальную квартиру, в которой живут разные, чужие, ничем внутренне не связанные люди, царит постоянная свара, злоба, скандалы (совсем как у Зощенки).

. . .

Технический прогресс — это ещё не прогресс человечества, путать эти понятия нельзя и, я бы сказал, вредно.

. . .

+ + +