6 июля 1998 года.

 

" МЕДНЫЙ СВИТОК "

(Видение)

 

23/6 июля 1998-го года понедельник. Седмица 5-2 по пятидесятнице. ВЛАДИМИРСКОЙ ИКОНЫ БОЖИЕЙ МАТЕРИ (празднество установлено в память спасения Москвы от нашествия хана АХМАТА в 1486 г.), Собор Владимирских Святых Мч. Агриппины (253-260) Прав. Артемия Верхольского (1545). Свт. Германа, архиепископа Казанского (1567). Муч. Евстахия, Ганя, Провня, Лолия, Урвана и иных (IV). Псково-Печерской, именуемой “УМИЛЕНИЕ” (1524), и ЗАСПИКЕЕВСКОЙ (1588) икон БОЖИЕЙ МАТЕРИ

+ + +

ВТОРНИК (21.50)

24/7 РОЖДЕСТВО ЧЕСТНОГО СЛАВНОГО ПРОРОКА ПРЕДТЕЧИ И КРЕСТИТЕЛЯ ГОСПОДНЯ ИОАННА

Прп. Антония Дымского (1224) Правв. Отроков Иакова и Иоанна (1566-1569) Мчч. Семи братий Орепта, Фарнакия, Ероса, Фирмоса, Кириака и Лонгина (IV)

Была ночь. Помню точно – лежал я с открытыми глазами. Кругом была темнота, тишина и ночь. После УРАГАНА прошло двое суток. Вдруг вижу – та же самая вспышка сухая лизнула стекла и очертила силуэты листьев. Потом треск. Потом опять вспышка – уже большая, то что называется всполох…

Потом разразился настоящий у р а г а н . А я стою на КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ, на ступеньках ЛОБНОГО МЕСТА. Площадь пуста. Ни одного человека. Время на КУРАНТАХ – 12-ть.

В небе полыхает. Как бы северное сияние какое – потому что оттенки багровых цветов над Сенатом и мавзолеем. Даже на памятнике мининской десницы будто кровью, а не зеленью покрыта.

Потом задуло. Сначала что-то прошелестело, коснулось как бы, потом сильней, и винтовым порывом ушло в небо – вот про этот порыв Лужков потом и рассказывал… Про медный свиток я имею ввиду. Он рассказывал, а я собственными глазами видел, как недавно положенная на здание Сената медь завивается, загибается, скручивается в большой медный рулон и так ряд за рядом, ряд за рядом, потом рулон этот неожиданно начинает медленно подниматься в воздух, только конец нижний отогнут – выше, выше, и вдруг вся эта махина стремительно и точно падает на мавзолей. Раздается страшный раскат грома и снова вспыхивает кровавая северная зарница над разжатыми пальцами МИНИНА.

Я побежал через площадь. Серые створки дверей мавзолея были раскрыты, и весь он внутри при странном вспыхивающем освещении Северного сияния был как на ладони. Медный свиток пробил крышу и угодил точно в хрустальный гроб, отогнутым куском его Ленину отсекло голову и она скатилась в некое подобие желоба в разбитом алебастровом надгробии.

Но не это поразило больше всего. В разбитом белом алебастровом надгробии в ряд, смотря в затылок друг другу стояли отрезанные головы –

Царя Николая II

Царицы Александры

Царевича Алексея

Царевен Ольги

Татианы

Марии

и Анастасии.

Да, я забыл сказать, почему-то на КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ у Лобного места я в ночь эту оказался с большим черным чемоданом производства чуть ли не конца 19 века. Скорее всего это действительно был чемодан моего деда, из черной толстой кожи, с коричневыми наугольниками на углах и мощной, но мягкой ручкой из нескольких слоев кожи. Внутри чемодан был обшит темно-зеленым блестящим шелком.

Так вот, я спустился по лестнице и стал укладывать головы в чемодан. Уложил все, закрыл чемодан на защелкивающиеся замки, один долго не хотел закрываться и пошел вверх по лестнице.

– Вы куда их понесли?! – раздался снизу резкий голос.

– Ну не тут же их оставлять, в этих развалинах…

– Да, это так – ответил лысый, которому принадлежал резкий голос и куда-то побежал. Там были еще какие-то люди в штатских костюмах, в зеленой униформе пограничников и сине-серой милиции. Все они бестолково бегали и что-то кричали и указывали куда-то пальцами…

Я вышел из развалин и повернул к Спасской башне. Сердце билось очень сильно, стучало в висках. Страшная слабость была в ногах. Но я шел. И так прошел половину расстояния до башни. В этот момент слева от меня раздался голос:

– Ничего не бойтесь. С этого мгновения вы невидимы.

– А вы кто? – спросил я.

– Архангел Михаил – ответил он, – А ваш спутник? – спросил я.

– Архангел Гавриил.

– Надо бы отнести Святые Головы на Берсеневку, в Храм Николая Чудотворца, – сказал я.

– Да сейчас мы пойдем через мост.

– Надо бы предупредить.

– Там уже ждут.

Мы пошли. Последнее, что я видел, лежа у себя в квартире и глядя на красные сполохи в окне, было – Трое (чуть не написал людей) идущих по правой стороне Большого Каменного моста.

Собственно, человек только один. Весь в черном, на берете у него горит золоченый Крест – 12-го века. В руке большой черный чемодан. Он в сапогах. И ещё два Архангела. Михаил с обнаженным змеящимся мечом, и Гавриил с чернильницей на перевязи и со стилом в руке. Тем самым стилом которым записывают в КНИГУ ЖИЗНИ…

Кругом же – черная ночь, прорезанная красными и зелеными сполохами той неожиданной бури, которая посрывала кресты с соборов Новодевечьего Монастыря и сорвала новую, только что положенную медь со здания Сената в Кремле. Вот про эту новую медь и было мое видение.

+ + +