Римские катакомбы. Потаенное Русское Царство.

Невидимый Град Китеж. Царские Белокаменные Палаты.

Тронный зал. Бел — Горюч — Камень «Алатырь-Белутак»

Овальный Стол. Волшебная Лампа «Оникс».

19.11.2015

19 ноября 2015 года.

Четверг, 14.05

«Седьмое Небо Русских катакомб»

 

Да, это были золотые времена Русского Национального Сознания. Старшее поколение русских патриотов в лице Солоухина, Куняева, Семанова, Шафаревича, Осипова, отца Дмитрия Дудко, Корина, Глазунова, организатора «Русского клуба» Жукова, главного редактора «Комсомольской правды» Ганичева и многих других – подготовило почву, и вот теперь наступило наше время – время Новых Русских Монархистов. Мы, продолжая традицию старых русских почвенников, начали собираться в Доме Телешова, на углу Цветного бульвара и улицы Воронцово поле. Это был старинный, довольно хорошо сохранившийся особняк в русском классическом стиле, в который вели сильно вытертые каменные ступени. Вот здесь, в зале на первом этаже мы и собирались. Впрочем, не только там. Помнится, как-то я приехал в подвал прекрасного, времён Никиты Хрущёва, Академическо-Университетского, как я понимаю, двенадцатиэтажного дома на Университетском проспекте, недалеко от станции метро «Университет». Помню, как меня, совсем ещё неофита в делах монархических, потрясла вся обстановка этого довольно большого подвального клуба. На невысокой сцене стоял большой бюст, я сначала даже и не понял – кого?

– Это кто? – спросил я у бородатого мужика в дешёвой кроличьей шапке, что сидел в ряду впереди меня.

– Этот-то? – усмехнулся он. – Лукич, конечно… – и уже широко улыбнулся.

Я тогда ещё не знал, что Лукич – это наш, незабвенный, тот, кто «живее всех живых» – Владимир Ильич Ленин. Да и не мог я узнать, что это он, ибо на бюст был надет какой-то из домотканого материала большой белый мешок, и из-за этого Лукич выглядел как какой-то страшный призрак, тайно слушающий все наши речи и разговоры. «Точно слушает, – подумал я тогда, с опаской вглядываясь в мешок. – И кажется, шевелится»…

А на сцене, под «мешком», сидели какие-то три бородатых мужика мрачного и задумчивого вида. Все трое молчали. Потом появился ведущий. Это был молодой тогда, Слава Дёмин. Сначала он скрепками несколько как-то наклонно прикрепил к сцене Чёрно-Золото-Белый Монархический флаг, потом поставил и зажёг свечу, и произнёс:

– Помолимся, отцы и братья! – и запел, именно запел, – молитву «Отче наш». Все вскочили, сдёрнули с себя шапки и подхватили:

– Иже еси на Не – бе – сех…

Из трёх бородатых мужиков один оказался известным священником, идеологом и монархистом, другой – будущим Главою и Игуменом Братства Царя Мученика Николая II-го Александровича Андреем Алексеевичем Щедриным, а третий – будущим же великим идеологом Монархизма Вадимом Петровичем Кузнецовым. Все трое, повторяю, были бородатыми, только у священника борода была несколько короче и русой, у Андрея Щедрина иссиня-чёрной, даже какого-то цвета воронова крыла, а лицо было бледное и тоже с какой-то синевой, так что он выглядел прямо каким-то старцем-аскетом, только что вышедшим из катакомбного молитвенного затвора, в котором он до этого, сидя в какой-то тайной пещере, пребывал лет этак 20-ть… У Вадима же Кузнецова борода была светлой, даже рыжеватой, благообразно и аккуратно расчёсанной и самой длинной из всех. Как и положено великому богослову и пророку. Вообще он был даже похож на Святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, как его изображают на русских канонических иконах. И глаза у всех троих были разные. У священника – вопрошающие и какие-то тревожные, у Щедрина – чёрные и смотрящие куда-то внутрь. А у «Иоанна Богослова», кличка которого до этого была «Барсик – у него глаза были хоть и внимательные, но какие-то всё же с весёленькой искоркой, какие именно и бывают у рыжих котов по кличке «Барсик». Вот такие три человека, и ещё стоящий Слава Дёмин, в строгом и даже суровом молчании сидели тем памятным зимним московским вечером незадолго до наступающего Нового – лета от Рождества Христова – 1989-го …

Да, интересное и невероятное это было время. Особенно для меня, который тогда был не просто ничего почти не понимающим в Православном Фундаментализме и Монархизме неофитом. Не понимающим, но восхищающимся. Причём, в прямом, физическом, так сказать, смысле этого слова. Будто я «был взят от среды» и «восхищен» на некое подвально-катакомбное Седьмое Небо, и вот, передо мной, на невысоком подиуме – сидят четыре бородатых старца, четыре евангелиста:

– священник-монархист – евангелист Матфей,

– Андрей Щедрин – евангелист Марк,

– «Барсик» – Иоанн Богослов,

– а Слава Дёмин, как самый добрый из них – Лука.

А перед ними, в полутьме подвала сидят ученики – из 70-ти, и самый грешный и самый недостойный, и вообще как-то даже случайно, что ли, попавший сюда на это    т а й н о е    с о б р а н и е    Новых Русских Монархистов – но уже устремлённый в Седьмое Небо – туда, туда, к подножию Престола Господня, где огненные херувимы и шестикрылые серафимы поют вечную хвалу Пресвятей Троице – Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков.

А – а– минь ! . . .

 

+ + +