ЗАМГЛАВЫ СПХ ИГОРЬ МИРОШНИЧЕНКО: "ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ!".РОЖДЕНИЕ СИМВОЛА.

 

На фото: 1) Картина "Преподобный". Игорь Мирошниченко. 1998 г.
2) Заместитель главы СПХ, художник Игорь Мирошниченко.
3) Знамя СПХ "Православие или смерть!" на Русском марше в Москве. 4 ноября 2010 г.

Казалось бы, статья эта должна была быть написана автором футболки давно, ещё на пике первого взрыва Интернета и других СМИ по поводу судебного преследования изображения «Православие или смерть!». Что же побудило меня взяться за перо позже, когда страсти заметно поутихли? Прежде всего то, что на «Православие или смерть!» стали вдруг набрасываться люди, называющие себя русскими православными патриотами (например, см. опубликованную на «Русской народной линии» статью А.Тимофеева «Глупость или провокация? Зловещее содержание эмблемы «Православие или смерть!»). Это порождает некий разброд среди единоверцев относительно, вроде бы, укоренившегося восприятия определённых христианских символов. И необходимость предостеречь самим автором против неправильного истолкования рассматриваемого изображения, представлялась мне более чем оправданной именно тогда, когда выслушаны все стороны, а самые горячие головы поостыли. И вдруг, на днях, становится известно о решении Черёмушкинского суда Москвы признать лозунги "Православие или смерть" и "Россия для Русских" экстремистскими. Таким образом, промыслительно, что данной статье суждено стало увидеть свет сейчас, во время второго информационного "бума", когда всеобщий интерес к теме вспыхнул с новой силой.

В первую очередь, хочется заметить, что автору вышеупомянутой статьи и многим другим, оспаривающим положительный христианский характер изображения «Православие или смерть!», приходится балансировать на грани хулы, на грани неуважения к тысячам Русских людей, в том числе и носителям священнического сана, для которых наш символ давно стал выражением безкомпромиссного стояния за Православие, сопротивления тайне беззакония, верности Христу и Его Церкви. И что сказать о молодёжи, по отношению к которой этоуж точно провокационное поведение: ведь наши дети в сильных и выразительных образах увидели неподдельность провозглашаемой истины, а потому и восприняли её по зову сердца; уводить их от такого образа исповедания и от движения через это к Церкви и патриотизму – что, это задача наших оппонентов?

Слова «Православие или смерть!» в сердцах, устах, руках (снабжённых мечом) христиан существовали всегда, но в связи с их конкретным воплощением на футболке люди стали искать конкретного же их аналога, более раннего их источника, не первоосновы, но, так сказать, легитимации в обозреваемом историко–географическом пространстве, и - нашли, разумеется, на знамени афонского монастыря «Эсфигмен». Ну нашли, и нашли, успокоились… Казалось бы, прошло достаточно времени, страсти поутихли. Откуда же этот новый взрыв, и почему футболкой «Православие или смерть!» заинтересовалась прокуратура? Что произошло, и что, собственно, обсуждается? Слоган или футболка? Смысл или дизайн? Символ или его воплощение? Или всё это сделалось нераздельным? Отчего обеспокоились одни и возрадовались другие? Отчего весь этот ажиотаж и жаркие споры?

Как автор воплощения идеи, как художник-исполнитель, беру на себя смелость указать на истинную причину небывалого резонанса. Всё дело в том, что в данном изображении для футболки (а теперь уже и для знамён, стикеров, баннеров, автомобилей и т.д.) лозунг «Православие или смерть!» обрёл истинное своё звучание, поскольку вобрал в себя лучшие и сильнейшие по воздействию, наиболее выразительные символы различных эпох, эпох стояния насмерть за Православие - Крест, Голгофу, главу Адамову, кинжал, двуглавого орла, русские и греческие письмена - и через это сделался невероятно востребованным!

Пусть вывод этот не представляется столь уж неожиданным: благодаря футболке лозунг вышел «в люди». Каждый, кто захотел, получил возможность нести его в народ, исповедовать преданность Православию. Теперь людей в футболке «Православие или смерть!» можно видеть везде: на улицах городов и в метро, на выставках и стадионах, в кафе и телестудиях, на пикетах и крестных ходах, на страницах газет и журналов (да мало ли где ещё – и в дебрях Амазонки уже встречали!). Известные журналисты выступают в футболке «Православие или смерть!» на телевидении, а знаменитые рок-музыканты предстают в ней перед многотысячной аудиторией на своих концертах!

Но, сказав в защиту и в осуждение новоявленного символа много верного и интересного, почти все конструктивные и неконструктивные критики, и все те, кто просто высказывал своё мнение, не учитывали и не придавали значения тому, что символ создавался как художественно-графическое произведение, по законам развития образа от его зарождения до воплощения в реальности. Образ, следовательно, и функционирует, и живёт, и расширяет сферу воздействия соответственно этим законам. Если символ выходит за рамки ношения его на одежде, а становится чем-то большим, вызывая вокруг себя определённые социальные колебания, значит, он актуален и вызван к жизни не только волей художника, становясь знамением времени. Собственно, и слово «знамение» происходит от слова «знамя» (точнее, представляет с ним одно и тоже), то есть знаменует что-либо во времени, на данном отрезке истории, в общественном сознании. История искусств даёт нам множество примеров перерастания художественного образа в символы целых культур, и многие произведения живописи, графики, скульптуры, архитектуры стали образно-знаковым воплощением определённых исторических эпох, мировоззренческих тенденций и веяний общественного бытия. Это тем более заметно сейчас, в наше судьбоносное время, когда противостояние символов выходит на первый план в развитии современного мира. Об этом хорошо написал Валерий Муниров в статье "Война образов на ЭКСПО-2010" («Русский дом» № 11, 2010):

«Шанхайская выставка со всей очевидностью показала всему мiру — индустриальная эпоха, опирающаяся на промышленные технологии, закончилась. Теперь в постиндустриальном мiре главным конкурентным преимуществом и главной движущей силой станут образы: взаимоотношений между цивилизациями, в обществе, в государстве, образы будущего.

Почему образы, а не философские или научные трактаты? Да потому, что образ минует, пусть и пытливый, но всё же рациональный ум, напрямую вызывает чувства в душе, побуждает отклик в сердце, а сердцу не надо ничего объяснять и доказывать. Человек сразу чувствует, нравится ему «нечто» или не нравится. Именно образами атакует нас реклама, выстраиваются всемiрные брэнды, накачивается гудвилл, и держится такой безценный человеческий актив, как репутация».

Футболка «Православие или смерть!» была создана почти одновременно со студией «Русскiй Символъ» и постепенно становилась её ведущим брендом и, так сказать, лицом фирмы. Проект же «Русскiй Символъ» создавался мною не с целью повторять и копировать, но творчески развивать традицию, не отходя, однако, от первоисточников, что явилось бы надёжной основой каноничности создаваемых образов. С одной стороны, мне неинтересно было бы повторять в точности замечательные образцы христианского искусства, с другой – безудержно фантазировать, не имея основания в изографии прошлого. Считаю, что без твёрдой опоры нет развития.

Первые выпущенные футболки утвердили меня в правильности избранного подхода. Они нравились людям именно оригинальным решением традиционной темы. Как раз на это время выпала вторая поездка в Сербию, которая, опять подарив огромное множество впечатлений, ещё сильнее укрепила в стремлении развивать четническую тему, переплетая её с Русской монархической, взаимоусиливая одно другим. Вернее даже сказать, объединяя во всеправославное звучание, соединяя выразительные образы в одном изображении, над коим в это время как раз и шла работа. Это и была футболка «Православие или смерть!», на которой, для большей универсальности, надпись давалась ещё и по-гречески, как на знамени монастыря Эсфигмен.

С главою же Адамовой не хотелось повторяться - давать один череп, хотя и с кинжалом в зубах (это было уже на знамени Бакланова и других войсковых Русских или Сербских знамёнах). Напрашивались ещё два, в других ракурсах! Нужна была опора на какое-либо традиционное изображение – и оно не замедлило появиться! Мне попалась старинная русская печатная гравюра с изображением трёх черепов, повёрнутых в разные стороны, с надписью: «Мы были как вы, вы будете как мы. Готовьтесь!».

Три черепа. Один из них, центральный, зажимает в зубах кинжал – это уже кое-что, это уже сильно, выразительно! Но недоставало завершающей гармонии, максимальной целостности образа!.. В чём же заключалась эта «образная недостаточность»? Если голова Адамова повёрнута теперь на Запад и на Восток, то почему без ножа!? Ведь это круговая оборона. О ней говорит и круг, образованный надписями и крестами. И ни одно звено не должно быть ослаблено: кинжал в зубах у первого, повёрнутого вперёд, у второго – на запад, у третьего - на восток, у четвёртого, которого не видно, ожидающего удара сзади… Умозрительно же, сверху всё это представляет собой Крест (крестообразную оборону, представляющую из себя сердцевину обороны круговой ).

Три кинжала. Но в зубах у кого? Конечно же, у Адама. Это он, наш праотец , восстал за пра-детей своих против князя мира сего. Восстал за Православие как за единственную возможность быть с Богом, воскреснуть, быть живым... Все мы, потомки Адама, мертвы и, в этом смысле, череп символизирует смерть, но он же, будучи под Крестом, символизирует грядущее воскресение - ведь на него излита священная кровь Христа как обетование этого грядущего воскресения его и нас - его наследников, его пра-детей. Но воскресение возможно только через брань духовную и, чтобы показать это, главе Адама придан кинжал, меч духовный, как эманация того оружия победы над диаволом в последней с ним битве, того меча, о котором говорит Апокалипсис: «убиты мечом сидящего на коне, исходящим из уст Его» (Апокалипсис, 19, 11-21). Это тем более наглядно, что в Новом Завете сообщается о трёх (!) апостолах, вооружённых мечами. Ищите и обрящете – это только одно толкование! Более распространённое толкование наличия мечей в устах Адама – брань за Христа и после физической смерти. Зажать в зубах оружие и продолжать битву, даже если ты мёртв телом – на самом деле ты жив, ибо с Богом: "Аз есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, аще и умрет, воскреснет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек" (Ин. 11, 25-26). Именно это означает нож в зубах у четников, да и у наших морпехов, тех, кто воевал в Чечне, и прочих «диверсантов», которых упоминает г-н Тимофеев с «Русской народной линии».

И всё же более соответствующим, точным и близким рассматриваемому образу представляется мне заповедь Христова: «БОЛЬШЕ СЕЯ ЛЮБВЕ НИКТО ЖЕ ИМАТЬ, ДА КТО ДУШУ СВОЮ ПОЛОЖИТ ЗА ДРУГИ СВОЯ» (Иоанн, 15,13). Исполнение этой высшей заповеди Любви и отражено в сражающихся до смерти спутниках Адама и в нём самом, защищающих Крест и нас с вами вокруг Креста от нападения иноплеменных. Верный сему "аще и умрет воскреснет". Именно поэтому многие исследователи христианской символики считают череп символом безсмертия.

Критикам так же стоит напомнить (если знают) или пояснить (если не знают), что творческий замысел не поддаётся жёсткому контролю со стороны творца-человека и рождается не волей художника, а некими спонтанными импульсами, если и пребывающими в голове художника, но приходящими туда совсем из другого центра. Художник часто и сам не знает, как он пришёл к тому или иному образу, и в этом – премудрость Божия. Наделив нас творческой способностью, Господь именно через это подобие соединил нас со Своей Волей. Отвергая Божественное провидение в творении, мы способны лишь заглушить ниспосланное свыше (хоть и облечённое нами во вполне «земную» форму выражения) и, более того, сокрыть его от других. Когда я создавал сей образ, то не осознавал этого, но стал понимать, когда в различных впечатлениях и толкованиях встречал утверждения, подобные тому, например, что двуглавый орёл, изображённый над главой Адама и под православным Крестом, восходит (воспаряет) к словам из Апокалипсиса: «и все птицы напитались их трупами» (Апокалипсис, 19, 11-21). Причём, двуглавый орёл говорит о множественности – «птицы». Как поётся в одной известной песне протоиерея Олега Скобли:

Старый мир, словно труп, будет съеден орлами,
Что сидят, как и прежде, на древках Российских знамён!

Подобных толкований, соответствий, аналогий я встретил огромное множество – хоть веди счёт. Это говорит о всеобъемлющей силе и глубине образа, его полифоничности, многоплановости и, в то же время, о простоте и доступности – обо всём том, что не могло быть порождено рационально! Один человек так и написал в комментариях: "Футболка «Православие или смерть!» выше всякого понимания". Пожалуй, данная оценка – самая высокая для художника, ибо свидетельствует о том, что образ коснулся самой души человека, его сердца.

В заключение хочется заметить тем (тому), кто увидел в изображении трёх черепов «трёхголового скелета», «мутанта». Такая характеристика представляется явно надуманной, притянутой – здесь нет единого для трёх глав туловища или шейного позвонка, что свидетельствовало бы о едином для трёх голов теле. Это всё равно, что назвать вас трёхголовым на фотографии крупным планом с двумя друзьями по левую и правую руку – при большом желании можно вообразить одно туловище; правда, тут будет больше оснований для трёхголовости – ведь кто знает, что там за кадром?! Здесь же всё изображено чётко и определённо. И согласно писанию: «Там где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я посреди них» (от Матфея, 18, 20). И уж, конечно же, не «трёхголовым монстром» воспринимаются людьми наши три черепа, а множеством, готовым сражаться за поруганные святыни, за Святое Православие.

Отгремел Русский марш, отшумели знамёна,
Православье иль смерть! – разлилось над Москвой,
Барабанами сердце всё стучит окрылённо,
Отдаваясь раскатами по мостовой.

Знамя «Православие или смерть!» не могло не явиться. Выходя за пределы всякого «рацио», не умещаясь на широкой и не очень груди, Адам и его присные взвились в Русское небо, сияя нам оттуда радостными оскалами, не выпуская , впрочем, кинжалов из крепко-накрепко сомкнутых челюстей.

Конец и Богу нашему слава!

+ + +